Давид Сасунский. Армянский народный эпос

Бой Давида с Мсра-Меликом

Над тремя частями земли была у Мелика власть,
Но не был подвластен ему Сасун - четвертая часть.
Созвал меджлис Мелик. Сошлись за князем князь.
Принес корыто царь, поставил пред собой.
Ударил бритвой в лоб себя.
И кровь в корыто полилась.
И кровью той Мсра-Мелик
Написал боевой приказ:

"Полночным странам - мой бранный клич!
Восточным странам - мой бранный клич!
Южным землям - мой бранный клич!
Запад, внемли мой бранный клич!
Полкам, и войскам, и войска вождям:
Все, кто носит оружье, ко мне!
Война!
Идите, идите,
Большеголовые пароны,
Идите лавиной
С отвагою львиной
И силой великой!
Эй, широколобые богатыри,
С неверными в бой зову я вас:
Война! Война!
Мне многие множества смелых юнцов нужны для войны,
Мне многие множества вдовьих сынов нужны для войны,
Мне множества чернобородых бойцов нужны для войны,
Мне множества рыжих, как львы, удальцов нужны для войны!
И множества белых, как снег, стариков нужны для войны!

Нужны мне тьмы верховых на белых конях!
Ах! На белых конях!
Нужны мне тьмы верховых на рыжих конях!
Ах! На рыжих конях!
Нужны мне тьмы верховых на черных конях!
Ах! Черных конях!

Мне тысячи тысяч нужны, чтобы громко в трубы трубить!
Ах! Громко в трубы трубить!
Мне тысячи тысяч нужны, - в мои барабаны бить!
Ах! Бить в барабаны! Бить!
Идите ко мне! Без числа я воинов пеших зову!
Ах! Пеших зову!
Летите, игиты! Идите за мной
С неверными в бой!
Война! Война!"

Вот срок прошел, не столь велик:
Увидел Мсра-Мелик:
К нему войска идут со всех сторон,
И вышел к войску он
И громко песню спел:
"На добрых конях летят храбрецы.
Сто тысяч числом, - пришли они!
Черноусые спешат удальцы.
Сто тысяч числом, - пришли они!
Рыжеусые несутся бойцы.
Сто тысяч числом, - пришли они!
Седоусые подходят отцы.
Сто тысяч числом, - пришли они!
Трубят трубачи, трубят молодцы.
Сто тысяч числом, пришли они!
Гремят барабаны, гремят, как гром!
Пришли семь царей из семи сторон,
Помощники мне в свирепой войне,
Пришли мои слуги! Война! Война!"

Затмили даль войска пешком и на конях.
Стал передний отряд на речных берегах.
Коней напоил, реку обмелил.
А средний отряд до самого дна реку осушил.
Последний отряд, даже камни на дне облизал,
Остался последний отряд без воды.

Вот войска стали станом на мсырских полях
И спросили Мелика: "Кто же наш враг,
На кого наших копий и сабель замах?"
Тот ответил: "Давид в Сасунских горах!
Он мой враг: людей моих он убил!
Должен я пойти, покарать его!"

В ту ночь Исмил-хатун увидела три сна.
Проснулась, поднялась она,
Пришла к Мелику, говорит ему:
"Сын, не ходи в Сасун,
Не грози Давиду войной!
Этой ночью приснился мне сон:
Угасала Мсыра звезда,
Засверкала Сасуна звезда.
И второй приснился мне сон:
В поле мсырский конь убегал,
Конь сасунский его настигал.
И третий мне приснился сон:
Сасунская земля была светла, тепла,
А здесь, над Мсыром, тучи шли,
Был мрак, был дождь и мгла:
Раздулся бурный поток,
Но кровь, не вода в нем текла,
И трупы несла без числа...
Я молю, согласись со мной,
Не ходи на Давида войной!"
Мелик сказал: "Ты, мать, молчи!
Спишь для себя, сны видишь для меня?
Я должен истребить Сасун!"
"Коль ты пойдешь, - сказала мать, -
То и я пойду, не пущу тебя одного!"
Сын молвил: "Ты женщина, ты не ходи".
Мать ответила; "Нет, я иду с тобой!"

Отобрала Исмил-хатун сорок женщин и сорок дев,
И две пары, чтоб на шаваре играть,
И две пары, чтоб на зурне играть.
Чтоб играли они, плясали они,
Утешали ее в пути.

И вот Мелик войска в Сасун повел,
Сам впереди пошел.
В предел Сасуна ввел войска.
Там, где шумит Лерва-река.
Он станом в поле стал.

И не было шатрам числа,
Так стан Мелика был велик.
Хвост войска влачился еще вдалеке,
Голова же собрала все камни в реке.
Тогда Мелик письмо Давиду написал:
"Иду на вас войной! Иди, воюй со мной!
Иль опрокину я свои войска на город твой,
Истреблю всех мужчин,
И город ваш сожгу, и крепость повалю,
До кровель кровью затоплю,
Детей и жен в полон возьму".

Принесли письмо Дзенов-Овану,
Прочел Ован, сказал:
"Неужто он на нас идет войной?
Куда ж он столько войск привел?
Что делать нам?
Нет войск у нас! Как воевать?"

Горько плачет Дзенов-Ован,
Слезы катятся по бороде:
Говорит: "Если бог не поможет нам,
Все погибнем! Все пропадем!"

Прочли в Сасуне письмо, и ужас на всех напал.
А Давида не было дома в тот день,
Не видал он письма, ничего не знал.

Взял Дзенов-Ован Мелика письмо
И брату Верго показал.
Узнав, что войско Мелик привел
И стал над Лервой-рекой,
Сказал Овану Верго:
"Мы слабы, Ован! Где нам воевать?
Давид сумасброд:
Чтобы в драку он сам не полез"
Давай обманем его,
Пир веселый затеем с ним, -
Допьяна его напоим,
Жен, стариков и малых детей
Соберем, к Мелику пойдем,
Все наше добро ему отдадим,
Склоним головы под его мечом, -
Может быть, над нами сжалится он... "
Так молвил трус Верго.

Дзенов-Ован устроил пир.
Из погреба притащили с трудом
Огромный чан со старым вином,
Поставили перед Давидом его.

Пришел на пир кери Торос,
Сказал: "У Давида горячая кровь...
Боюсь - в неравном бою
Погубит он силу свою.
Напоите его, пусть дома сидит... "

Подзадоривать начал Давида он,
Молвил: "Послушай, Лао,
Коль выпьешь ты весь котел вина,
Тогда ты и вправду Мгеров сын,
А коль не выпьешь - не сын ты ему".
Давид сказал: "Ну что ж, кери,
Наполни котел до краев!"
Кери котел наполнил до краев:
Давид к губам котел поднес,
Пил, пил, до дна осушил,
Котел из рук уронил,
А сам он так опьянел,
Что на пол упал, уснул, захрапел.
А Торос начал в бубны бить,
Храбрецов Сасуна скликать:
"Эй, ко мне - скорей,
Котот-Мотот
Ануш-Котот,
Вышик-Мыхо,
Чиндшга-Порик,
И Хор-Манук,
И Хор-Гусан,
И Чор-Виран,
Встаньте живей!
Этот день лучше всех дней!
Мы поглядим:
Малое - малым, большое - большим -
Или Мелик одолеет нас,
Или мы одолеем его,
Если поможет бог!"

Так, Кери-Торос
Бросил клич боевой,
Собрал всех
Тридцать восемь своих сыновей,
Оседлали коней, поскакали они,
Поднялись на вершину Лервы,
Поставили там тридцать девять шатров,
Стали рассвета ждать,
Чтобы утром напасть
На Меликову рать.

Душа у жены Тороса болит.
Она говорит: "Тороса убьют,
Сынов и племянников наших убьют,
Под корень подрубят враги
Наше племя и весь наш род истребят!"

В изголовье Давидовом села она,
Обожгли ее слезы Давиду лицо.
Давид проснулся, сел, спросил:
"Нанэ! Бог тебя храни!
Как ты можешь плакать, пока я жив?"
А она: "Ах! Лао, сатана тебя задави!
Ты Мелика людей побил,
И Мелик сюда войска свои привел:
Теперь с ним на бой Кери пошел.
Мелик Тороса убьет,
Придет и нас всех убьет,
Под корень нас подсечет,
В плен возьмет, во Мсыр уведет!
Тут Давид рассердился так,
Что пропали и сон и хмель.
Он встал, свой лук и стрелы взял.
Сказал: "Не бойся, нанэ!
Мелик сейчас ответ получит от меня".
И вышел прочь.

Пришел Давид к Овану, сказал:
"Дядя! Дай мне коня и меч, чтоб идти на бой!"
Ован говорит: "Иди, выведи
Из конюшни любого коня,
А мечи в отане висят -
Выбирай любой... "
На Давида с усмешкой Верго поглядел
И сказал: "Давид! Как Мелика убьешь, -
Уши отрежь у него
И мне привези!"
Обидчику не ответил Давид,
Схватил тупой, заржавленный меч
И выбежал прочь...
Тут старуха предстала пред ним
И кричит: "Эй, Давид, сынок, ты куда?"
Говорит ей Давид: "На Мелика иду - воевать".
Старуха смеяться над ним начала:
"Ты будешь хорош,
Коль с этим старьем на битву пойдешь!
Ты все ж на отца никак не похож".
Рассердился Давид, спросил у нее:
"Так с чем же мне выйти на бой?
Ну, дай мне вертел или кочергу,
Я ведь и с кочергой пойду!"
А та говорит: "Ах ты, свет моих глаз, сыночек Давид,
Сказала бы я два слова тебе!"
"Что ты, старая, скажешь, - скорей говори".
И молвила старуха ему:
"Иль не было у твоего отца Молнии-Меча?
Иль не было у твоего отца Джалали-коня?
Иль не было у коня на копытах подков стальных?
Иль не было у коня перламутрового седла?
Иль не висела на седле пара стремян золотых?
Иль не было у коня шелковой узды?
Иль не было у твоего отца аксамитовой капы?
Иль не было у твоего отца боевого шишака?
Иль не было у твоего отца золотого пояска?
Иль не было у твоего отца шаровар парчовых?
Иль не было у твоего отца двух сапожек цветных?
Иль не было у твоего отца на деснице Креста побед боевых?"
"Где ж все это лежит?" - спросил Давид.
Старуха ответила: "Дядя твой
Все спрятал и проклял того,
Кто укажет тебе, где отцово добро.
Коль скажу я - проклятье падет на меня.
Но если теперь так трудно тебе
И пришел Мелик, чтоб сразиться с тобой, -
Ты доспехи отца у Ована спроси.
Но если добро отца не даст Ован добром,
Бери за шиворот его, тряси,
Пока неволей не отдаст".

Тотчас к Овану вернулся Давид,
За шиворот схватил его, потряс,
Приподнял с земли, встряхнул еще раз
И молвил ему:

"Отдай мне Молнию-Меч отца!
Отдай мне отцовского жеребца, -
Сталью подкованного Джалали!
Отдай перламутровое седло!
Отдай мне пару стремян золотых!
Отдай мне шелковую узду!
На коня Джалали я надену ее!
Отдай мне шлем моего отца!
Отдай золотой поясок отца!
Отдай мне капу моего отца!
Отдай парчовые шаровары отца!
Отдай сапожки цветные отца!
Отдай Ратный Крест с десницы отца!
Но знай - если все не отдашь добром,
Я кверху дном весь дом подыму,
Найду и возьму!"
Вздохнул Ован, сказал:
"Отсохни язык у того,
Кто тебе эту тайну открыл!
В тот год, как умер брат мой Мгер,
Я одежды его под порогом зарыл.
Что ж, пойдем. Я отдам!"
Отдал платье Ован.
Домой принесли, оделся Давид:
Одежда была ему велика.
И молвил Ован: "Давид, мой родной,
Доспехи я скрыл глубоко под домом в большом погребу.
Ты сорок крутых ступенек пройдешь
И там под землей
Доспехи отца в укрытье найдешь.
Коль подымешь их - ты для боя гож,
Не подымешь - не суйся в бой!"
Но то был Давид! Он в погреб сошел.
Глядит он: висят доспехи отца:
Схватил их в охапку, взвалил на плечо.
Понес и принес к Овану на свет.
Обрадовался и подумал Ован:
"Быть может, Мгера заменит он!
Я Мгеру брат, и то не мог доспехи его подымать,
А мальчик поднял и принес".

‘Давид Сасунский’. Худ. М. Пиков

Дзенов-Ован сказал: "Давид,
С тех пор как умер твой отец, и по сей день
Коня Джалали я держу взаперти
В конюшне большой,
Камнем дверь заложил;
Корм и воду ему через кровлю даю.
Боюсь, что коня похитит Мелик,
Гулять не вожу, в конюшне держу".

Повел племянника Ован,
Конюшню ему показал и сказал:
"Там стоит конь отца твоего,
Если можешь - иди и коня выводи!"
Давид от двери камень отвалил,
Дверь распахнул, без страха в стойло шагнул.
Как увидал Давида Джалали,
Доспехи Мгера он узнал
И радостно заржал.
Вот подошел Давид, за гриву взял коня,
Протер глаза коню, погладил, обласкал.
Обнюхал конь его, заплакал конь.

Взял вывел скакуна Давид на свет:
Увидел Джалали, что перед ним не Мгер,
Копытом обземь грянул конь,
И брызнул из земли огонь.
Заговорил Джалали
Человеческим языком:
"Ты прах, и в прах я тебя обращу!
Что ты будешь делать со мной?"
А Давид сказал: "Сяду я на тебя!"
Джалали говорит: "Я тебя в высоту подниму,
Об солнце ударю, сожгу!"
А Давид говорит: "Я перевернусь
И спрячусь тебе под живот!"
Конь сказал: "Я на горы тогда упаду.
Разобью, искромсаю о скалы тебя!"
Давид говорит: "А я повернусь
И на спину сяду тебе!"
Конь сказал: "Если так,
Ты - хозяин, а я твой конь!"
И ответил Давид коню:
"Не имел ты хозяина, - я стану им!
Не кормили тебя, не поили, - я стану кормить и поить!
Не скребли тебя и не мыли, - я стану скрести и мыть! -
И молвил Давид Овану: - Отдай
Перламутровое седло!"

Тот седло принес и сказал про себя:
"Каждый раз, как Мгер Джалали седлал,
Как подпруги затягивал он, -
Каждый раз на дыбы коня подымал.
Коль подымет Давид коня на дыбы,
Он может идти на бой,
Не подымет коня - не может идти".
Стал Давид седлать Джалали,
За подпругу Давид потянул
И все ноги коня от земли оторвал.
И Давид Овану сказал:
"Дай мне Ратный Крест отца моего!"
Дядя молвил: "Дать не могу.
Ты достоин его, - он пристанет к деснице твоей.
Не достоин его, - не пристанет к деснице твоей!"
По велению божьему тут
Ратный Крест к деснице Давида пристал.

Сел Давид на коня Джалали,
Велел играть на сазе отца.
Затрубил в его Пыглори-трубу.
Раза два проехал мимо крыльца.
Все - стар и млад - поглядеть пришли.

Внимательно на него Дзенов-Ован поглядел:
Заныло сердце его, и горестно он запел:
"Жаль тысячу раз! Расставаться жаль!
Расставаться жаль с Джалали-конем!
Ай-вах, с Джалали-конем!
Расставаться жаль с дорогим седлом.
Ай-вах, с дорогим седлом!
Сбрую жаль терять в наборе стальном.
Ай-вах, в наборе стальном!
Жалко отдавать боевой шелом.
Ай-вах, боевой шелом!
Жаль терять капу, что лучше других.
Ай-вах, что лучше других!
Жаль мне пояска из блях золотых.
Ай-вах, из блях золотых!
И еще мне жаль сапожек цветных.
Ай-вах, сапожек цветных!
Жаль мне, жаль Креста побед боевых.
Ах, - Креста побед боевых!"

От обиды света невзвидел Давид,
Он схватился в гневе за меч,
Дядю он хотел ударить мечом.
Но Дзенов-Ован запел.

"Мне Давида жаль, мне родного жаль!
Ах, хала - мне родного жаль!
Мне оленя жаль, молодого жаль,
Что уходит из дому вдаль!"

Как пропел Ован "мне Давида жаль", -
Давид сказал: "Дядя мой!
Это слово спасло твою жизнь,
И не пропой ты его -
Я бы голову снес тебе!
Я за слово жизнь тебе подарил.
Что ж сначала ты пожалел седло и копя,
А потом меня,
Ты меня должен был пожалеть сперва!
Молнию-Меч тебе жаль иль меня?
Пояс из блях тебе жаль иль меня?"
Дядя молвил: "Давид, ненаглядный ты мой!
То я слезы лил по тебе!"
Слез с коня Джалали Давид.
Овану руку он поцеловал, - сказал:
"Пусть я буду достоин твоих забот!"

Едва Ован те слова услыхал -
На Мгеровом сазе велел он играть,
Во Мгеров бубен велел грохотать,
Во Мгеровы трубы трубить приказал.
Подошли молодицы. И славу пропели Давиду!
"Не разлуки с тобой мы хотим,
О брат наш Давид!
Возвращенья тебе мы хотим -
О брат наш Давид!
Не успели тебе мы почет оказать,
Сапоги тебе по утрам подавать,
Воду на руки тебе поливать,
Как подобает невесткам твоим,
О брат наш Давид!
Будем на руки воду лить
Тебе мы теперь,
Сапожки на тебя надевать -
О брат наш Давид!"

Сел Давид на коня
И к богу воззвал;
Потом горожанам отдал поклон,
Поселянам отдал поклон,
Мужчинам и женщинам отдал поклон и сказал:
"Братья и сестры! Не бойтесь врагов.
Иду я за вас с Меликом на бой.
Сестры! Вам - добро оставаться,
Все вы сестрами были мне.
Матерям - добро оставаться,
Матерями вы были мне.
Добрым соседям - добро оставаться!
Старым и малым - добро оставаться!
Часто, соседи, был я вам в тягость,
Не поминайте лихом меня!
Хозяйки добрые, хлеб затевая,
Вспоминайте имя мое!
Сверстники, юноши, - пир начиная,
Вспоминайте имя мое!
Матери! Сестры! Братья мои!
Прощайте, - иду сражаться за вас!"

Услыхав Давида слова,
Бабка его Дехцун-Чух-Цам
Встрепенулась, голову подняла;
Исполнился давний обет ее:
Со дня, как умер Мгер, ее сын,
Она заперлась за семью дверьми,
Одна служанка у ней была,
Приносившая пищу ей.
Когда велел Ован играть на Мгеровом сазе большом, -
Бабке служанка обед несла.
Спросила Дехцун-Чух-Цам:
"Струны Мгерова саза, я слышу, звенят!
Что же случилось там?"
Служанка сказала: "Ханум, иль не знаешь ты?
Встал Давид, одежду Мгера надел,
Доспехи Мгера надел,
Сел на коня Джалали.
На битву Давид идет,
На Мелика Давид идет!"
И Дехцун-Чух-Цам тогда с места поднялась:
"Давнее желание мое,
Ты исполнилось, - иду на свет!"
Пошла, взглянула из окна
И видит - юноша Давид
На Джалали сидит.
Воскликнула: "Джалали, мой родной!"
Удивился Давид, - глядит.
А Дехцун-Чух-Цам говорит: "Джалали!
Без отца мой Давид, - будь отцом ему!
Без родимой Давид, - будь родимой ему!
Без брата Давид, - будь братом ему!
Ты Давида умчи, Джалали,
К Молочному Мгера ключу:
Пусть напьется Давид из того ключа -
И к столбу испытаний поедет потом.
Пусть там испытает он Молнию-Меч!
Тебе, мой Джалали, вручаю я Давида!"
Конь голову склонил:
"Добро, мамик!" - сказал.
Давиду крикнула Дехцун:
"Давид, отец твой указал коню
Все тропы, все пути:
Все знает Джалали".
"Добро, мамик!" - ответил Давид.
И умчал Давида скакун Джалали.

Давида конь помчал в отцовский Цовасар.
Когда Давид пустился в путь,
Такой густой туман на землю пал,
Что было пути совсем не видать.
Но, как голубь, летел Джалали сквозь туман.
"Это дело божьей руки... - подумал Давид, -
Лучше дам я волю коню Джалали.
Куда захочет - пусть бежит".
То был Джалали! Он летел и летел
И путь семидневный за час одолел:
Поднялся на темя горы,
На вершину горы прискакал и стал.
И вдруг разлетелся туман.
Конь на колени стал у родника.
Давид решил, что Джалали устал,
И так сказал: "Ах-вах, Джалали,
Лучше б шею себе ты сломал!
Я думал, через кровавые реки
Меня ты перенесешь,
А ручеек на пути повстречался,
И ты на колени встаешь!
Что ж ты будешь делать в бою,
Если здесь боишься ручья?
Как же я на Мелика с тобою пойду?"
Стременами Давид ударил коня,
И в гневе конь сказал:
"На солнце я тебя могу сейчас швырнуть,
Но ради Мгера - пощажу!"
Давид рассердился, схватился за меч,
Хотел зарубить коня.
Вынул наполовину меч из ножен, -
Свежий ветер тогда вдруг обвеял его:
Он опомнился, - голос коня услыхал,
Конь сказал:
"Здесь Молочный источник Мгера!
Слезь и испей воды.
И горсти две воды брось на мои бока!"
Давид сошел и в лоб коня поцеловал.
Смочил ему бока водой из родника
И на траву коня пастись пустил.
Сам напился из родника,
Умылся, лег, уснул.
Стал против солнца Джалали
И над Давидом простер свою тень.

Проснулся. И чует Давид,
Что он стал могуч. Одежда отца
Сделалась тесной ему.
Конь заржал, словно гром загремел, подбежал.
Давид взнуздал его, - сел на него,
Засмеялся и поскакал.
Глядит Давид - железный столб
Среди пути стоит.
И конь сказал: "Давид,
Вот этот столб, что видишь ты, -
Столб испытаний Мгера.
С размаху разрубишь - пойдем воевать,
А не разрубишь его - не пойдем".
Меч выхватил Давид, ударил по столбу,
Меч-Молния тот столб рассек.
Так быстро рассек его Молния-Меч,
Что столба отсеченный кусок не упал,
Остался кусок на куске.
А Давид и не знал, что он столб разрубил,
Огорчился Давид,
Увяло сердце в нем, и он сказал:
"Ноги! Были б слабыми вы,
Никогда б сюда не дошли,
Чтобы мне по столбу не бить, -
Не увяло б сердце мое!
Руки! Были б слабыми вы,
И не смели взяться за меч,
Чтобы Мгеров столб разрубить, -
Не увяло б сердце мое!
Очи! Были б темными вы,
Вы не видели б этот стыд,
Что я столб не мог повалить, -
Что с Меликом не биться мне!"

Вдруг ветер налетел, завыл,
Ударил он в железный столб
И столб свалил.
Давид глядит и видит гладкий срез,
Где столб он разрубил.
Заликовал, сказал:

"Вечно зеленеть ногам,
Быть бы им еще резвей
За то, что я столб железный рассек!
Вечно зеленеть рукам,
Быть бы им еще сильней,
Чтоб живым от них не ушел Мелик!
Это видевшим глазам -
Не погаснуть ввек!"
Сказал, погнал коня.
У тех камней, холмов, и гор, и родников
Благословенья попросил
И так им с пеньем говорил:

"Как бог, творящий добро,
В щедротах неиссякаемы вы!
Эй! Студеные родники Цовасара,
Отрадными оставайтесь вы!
Буду жаждать в бою, принимая удары, -
В тоске обо мне оставайтесь вы,
Прохладные ветра Цовасара.
Отрадными оставайтесь вы!
Буду полон я томленья и жара, -
Прохладными оставайтесь вы!"

Давид погнал коня на войско Мсра-Мелика.
Он видел - есть небесным звездам счет,
А тем шатрам арабским счета нет.
Стал на горе Давид,
Глядит, - несметнее морских песков кишат войска.
Он головою покачал, сказал:
"Боже мой, как же мне с громадой такой воевать?
Будь они даже стадом весенних ягнят,
А я был бы голодным львом, -
Я не смог бы всех задрать, растерзать!
Когда б я пожаром стал,
А стогами стали шатры,
А я б не смог их испепелить, пожрать!
Если бы пеплом стали они,
А я ураганом стал, -
Я не смог бы их поднять, разметать!"

Джалали угадал его думы, сказал:
"Эй ты, маловер! Отчего твой страх?
Сколько твой меч сразит,
Стольких я своим огненным дыхом спалю!
Скольких твой меч сразит,
Стольких грудью я повалю!
Скольких твой меч сразит,
Стольких копытом я раздавлю!
Не унывай, - гони меня!
Лишь не разлучайся со мной".
От этих слов окреп душой Давид.
Он поскакал. Коню сказал:
"Стой! Я предупрежу сперва,
А после - нападу".
И Давид со скалы закричал: "Эгей!
Эй, кто спит - поскорей вставай!
Кто проснулся - коня взнуздай!
Кто взнуздал - доспех надевай!
Кто с мечом - на коня влезай!
Не говорите потом, что Давид,
Как вор, пришел и ушел тайком!"

Умолк Давид. Ворвался в стан.
Рубил, рубил и говорил:
"Скачи, мой конь, скачи!
Рази, мой меч, рази!"
Мечом рубил, конем давил,
Поток кровавый трупы уносил.

Кери-Торос взглянул
На войско Мсра-Мелика.
И видит он - средь войска
Смятение: со всех сторон
Тревога, вопль и стон.
Друг друга люди топчут, бьют,
Тогда сказал Кери-Торос:
"Ну, други, подымайтесь, - с нами бог,
Резня пошла в войсках Мсра-Мелика!
Нагрянем снизу мы на них!
Так сверху, в лоб, арабов бил Давид.
А снизу, в тыл, их бил Кери-Торос.

В войсках Мелика был араб-старик,
Отец семи сынов.
Его и семерых сынов его
Насильно на войну пригнал Мелик,
Идет старик,
Кричит: "Ай-вах! Ай-вах! -
И без оружия, с открытой головой,
Он выступил из гущи войск,
Сказал: - Дорогу мне! К Давиду я иду,
Ему я все скажу, - спасу от смерти вас!"
Пришел, перед Давидом стал,
Сказал: "Давид, сынок!
Удержи коня, послушай меня,
Я слово тебе скажу!"
"Что ты, дедушка, скажешь?" - спросил Давид,
И молвил старик: "Давид,
Что же это делаешь ты?
Ведь живые люди перед тобой,
А ты без жалости рубишь их!..
Зачем ты губишь их?
Дети малые дома у них,
Отцы и матери дома у них.
Все они - обездоленный бедный люд,
Это войско несчастное ты пожалей!
Если ты их убьешь,
Грех великий на душу возьмешь".
"Зачем же они пришли? -
Спросил Давид старика, -
За какие наши грехи
Против нас ополчились они?"

Старик сказал: "Что ж было делать нам?
Мелик неволей нас привел.
Мы не враги тебе! Твой враг - Мелик,
Иди и с ним воюй!"
"А где ж Мелик?" - спросил Давид.
"А вон смотри - в зеленом том шатре он спит.
Златое яблоко над тем шатром блестит.
От Мелика мух отгоняют семь дев,
Мелику пятки чешут семь дев,
Дым, что клубится над шатром,
Ведь то не дым,
То изо рта Мелика пар валит.
Коль ты убьешь его, Давид,
Молиться будут за тебя бойцы,
Они домой уйдут, где ждут их дети и отцы!"

И сжалился Давид,
Убийства прекратил.
Он молвил: "Ну, старик,
Хорошее слово ты мне сказал, -
Исполню слово твое!"

Поскакал Давид к шатру Медика,
Пред шатром он осадил коня.
Глядит; лежит Мелик на тюфяке,
Укрывшись одеялом.
Семь дев от него отгоняют мух,
Семь дев чешут пятки ему,
А мать в изголовье сидит, - за ним и следит.
А двое арабов-слуг у входа стоят.
"А ну, разбудите его! - арабам Давид говорит. -
И пусть он выйдет из шатра".
Ответили они:
"Нельзя его будить. Он должен спать семь дней.
Три дня он спит. Еще проспит четыре дня
И встанет сам".
Давид сказал: "Не буду я ждать,
Покамест выспится он,
Мне наплевать на сон его, -
Пусть выйдет он ко мне!
Коль смерти нет - я буду смерть!
Коль ада нет - я буду ад!
Я усыплю его великим сном!"

Вот вертел раскалили,
К ногам Мелика приложили.
"Уф, девушки! - промычал Мелик. -
Вы плохо постелили мне,
Блоха меня укусила во сне".
И снова Мелик захрапел.
От плуга лемех взяли, раскалили.
К ногам Мелика приложили.
Спросонья заворчал Мелик:
"Уф! Сколько блох в постели у меня!
Кусаются, поспать не дают!"

Тут не стерпел Давид, копьем взмахнул,
Меликову пяту копьем проткнул
И закричал: "Вставай, Мелик! Довольно спать!"
Мелик сказал: "Уф, уф!
Подремать, успокоиться мне не дают!"
Поднялся, сел,
Продрал глазища - выглянул наружу
И видит; пред его шатром
Давид сидит на Джалали верхом,
Весь кровью обагрен.

Едва узнал Давида Мсра-Мелик,
Натужился, подул, чтоб с места сдуть его,
Но не шелохнулся Давид.
А Мсра-Мелик ослаб на сорок буйволовых сил,
Давид сказал; "Я пришел сразиться с тобой".
Захохотал Мелик:
"Ах, черт тебя возьми, Давид-заика!
Ты всадником давно ли стал?
Но раз уж ты стоишь перед моим шатром, -
Сойди с седла, войди сюда,
Поговорим, отдохнем,
А бой затеем потом!"

Давид ответил: "Не сойду с коня/
Людей невинных ты сюда пригнал,
На гибель их привел,
А мы с тобою будем отдыхать?
Нет, выходи на бой!"
Тогда пришла Мелика мать,
Сказала: "Ты, Давид, в пути устал!
Сойди с коня, сядь, отдохни, -
Поборетесь потом!"
Упрашивала долго она,
Решил Давид покинуть седло.
Отпрянул в сторону конь,
Удержать Давида хотел,
Он недаром чуял беду:
Рядом с ложем своим, в шатре
Яму вырыть велел Мелик,
Эту яму сеткой железной накрыл,
Сетку сверху ковром застелил,
Чтобы, кто ни сел на ковер,
В яму темную угодил.

Сошел Давид с коня Джалали,
Встал конь на дыбы, ускакал,
Убежал на вершину горы...
Давида посадили на ковры.
Дырымб!.. Он в яму полетел!
Железная с кольцами сеть
Натянута в яме была.

И в кольца те попал Давид
И вырвать рук и ног из них не мог.
Мелик накрыл его решеткою стальной
И мельничные жернова
На ту решетку навалил, сказал:
"Ай, страшно! Давид Сасунский пришел,
Захотел Мелика побить!
С Меликом в бой вступить он захотел, ай-ай!
Так пусть он там сидит, покуда не сгниет!"

Настала ночь, Мелик улегся спать.
Остался в западне Давид.
Пускай в той яме Давид сидит, -
А теперь о ком рассказ поведем?
О Дзенов-Оване рассказ поведем.

‘Давид Сасунский’. Худ. М. Пиков

В ту ночь Дзенов-Ован увидел сон?
Сияла мсырская звезда - светла, ясна,
Сасунская звезда была темна.
Ован проснулся и сказал: "Скорей вставай, жена!
Мсырская звезда светла была, -
Сасунская звезда темна!
Я клянусь - мы теряем Давида!"
Сариэ сказала: "Бог обрушь твой дом!
Ты засыпаешь для себя, сны видишь про других".

Опять заснул Дзенов-Ован,
Вновь он увидел сон:
Мсыра звезда ярко-светлой была,
Совсем угасала Сасуна звезда.
Ован проснулся и сказал: "Скорей вставай, жена!
Снилось мне: засверкала Мсыра звезда
И совсем угасала Сасуна звезда".
Сариэ сказала: "Обвались твой дом,
И чего ты не спишь, старик?
Что ты мне спать не даешь?"

И вновь заснул Дзенов-Ован,
И снова он увидел сон.
Он видел: примчалась Мсыра звезда
И проглотила Сасуна звезду.
И закричал Ован: "Жена, вставай, Давид убит!"
Сариэ сказала: "Замолчи!
С какою женщиной, - как знать, - сегодня спит Давид?
И откуда мне знать, где он пьет?"
Рассвирепел Дзенов-Ован,
Ударил он жену:
Сариэ вскочила, - свет зажгла.
Ован сказал: "Подай доспехи мне!"
Жена их принесла; надел доспехи Ован.

Завернулся в семь воловьих шкур Ован
И семью цепями обмотал себя,
Чтоб не лопнуть, как начнет кричать.
Пошел, конюшню отворил,
На спину белого коня ручищу положил, -
Упал на брюхо белый конь.
Ован спросил: "Эй, белый конь!
Когда до поля боя Давида меня донесешь?"
"До полдня", - молвил конь.
Дзенов-Ован сказал:
"Пусть корм, что я давал тебе,
Не впрок тебе пойдет!
Что там до полдня я найду - Давида или труп?"

Пошел Ован,
На спину красного коня ручищу положил,
Упал на брюхо красный конь.
Ован спросил: "Эй, красный конь!
Когда до поля боя Давида меня донесешь?"
"До утра", - конь проржал.
Сказал Дзенов-Ован:
"Пусть множество моих забот
Не впрок тебе пойдет!
Что там до утра я найду - Давида или труп?"
Пошел Ован,
На спину черного коня ручищу положил, -
На брюхо не рухнул черный конь.
В лоб черного коня поцеловал Ован,
Сказал: "Эй, черный конь!
Когда до поля боя Давида меня донесешь?"
Ответил коны
"Коль удержаться сможешь ты на мне,
В стремя вступив левой ногой,
То раньше чем правую ногу ты над седлом занесешь,
Я тебя до поля боя домчу!"
Садиться стал Ован на черного коняг
Он в стремя встал одной ногой,
Пока другую ногу нес через седло -
Взметнулся конь, -
Был огненный! И долетел
До темени горы Лерва.

Джалали Дзенов-Ована узнал,
Заржал, к нему подбежал.
Испугался Ован, сказал:
"Убит Давид, а конь Джалали
По горам и ущельям один ускакал!"
Встал на стременах Ован, закричал:
"Эгей! Давид - где ты? Эге-й!
Великую вспомни Марут,
Вспомни ты Ратный Крест,
Что на деснице твоей!
Вставай, встряхнись!"

Ован кричал, как гром гремел.
Зов услыхал Давид,
Сказал: "Эй-эй,
То дядя мой пришел за мной,
Кричит, зовет меня...
Э-эх!.. О великая Марут!
О Ратный Крест на правой руке!
Прибавьте силы мне!
Молю вас, помогите мне!"

Встряхнулся, рванулся в кольцах Давид, -
Вместо ямы открылось поле перед ним.
Цепи и кольца до неба взвились,
Поднялись жернова, в облака унеслись,
Каждый жернов по сорок душ раздавил.

Давид из ямы вышел и сказал:
"Не вздумай больше ты со мной хитрить, Мелик!
На рассвете, как мужи, поборемся мы!"
Мелик не смел к Давиду подойти,
Пошел Давид искать коня.
Вновь закричал Ован: "Давид! Сюда! Сюда!"
Давид пошел на зов, к Овану подошел:
Но конь Джалали подойти не хотел,
Был сердит на Давида он.

Взмолился Давид к коню Джалали,
Конь подошел. Сел Давид на него,
Овану сказал:
"Ты, дядя, ступай домой,
А я с Меликом биться пойду!"

Прискакал Давид к Мелику, сказал:
"Мелик! Ты вчера меня обманул,
Что будешь делать теперь?"
Руку на палице держит Давид.
Как увидел Давида Мелик,
Задрожал от страха, сказал:
"Давид, родной, иди посиди!"
Но ответил Давид: "На бой выходи!"

Тогда Мелик велел
Коня Кейлана привести.
К Мелику подвели коня,
Сел на коня Мелик, примчался на майдан.
Раза два проскакали полем они -
И Мелик у Давида спросил:
"Как нам биться - сразу или чередом?"
"Как угодно душе твоей", - молвил Давид.
И Мелик говорит:
"Я хочу чередом,
Пусть трижды один ударит сперва,
Пусть трижды второй ударит потом.
Решим - кто первый будет бить".
Давид сказал: "Ты - старший, первый бей".

На землю слез с коня Давид,
Средь поля стал. Сказал:
"Бей! Очередь твоя,
Трижды ударь меня".
Взял палицу свою Мелик,
К Фаркену поскакал.
И, миновав трехдневный путь,
Коня поворотил
И, на Давида налетев,
С разгону палицу пустил.

Земля загудела, взвыла, как пес от удара.
Как под плугом, что сорок волов волокут,
Распоролась, взрыхлилась земля!
Тучи пыли небо и землю затмили,
Эта пыльная мгла и за сутки осесть не могла.
Крикнул Мелик: "Ты землей был, Давид,
И я тебя в землю опять превратил!"
Тут голос Давида загрохотал:
"Жив я! Жив пока!
Ударь... Ударь еще раз!"
"Ай-ай! - сказал Мелик, -
Видно, короток был мой разбег,
Был у палицы мал размах,
Чтоб Давида сровнять с землей!"

Вновь повернул коня Мелик,
Диарбекира достиг.
На Давида оттуда Мелик налетел
И в Давида палицу с маху пустил.

Загудела земля, словно лев зарычал,
Разорвалась земля, словно ливни размыли ее.
Тучи пыли и небо и землю закрыли,
Затмили солнечный свет.
Два дня и две ночи пыль над Давидом стояла.
И спросил Мсра-Мелик: "Эй, Давид! Жив ли ты?
Ты был землей и стал землей!"
Но Давид отвечал: "Я пока еще жив.
То второй удар! Ударь еще раз!"
"Эх, эх! - сказал Мелик. -
Был мал разбег моего коня!
Был размах моей палицы, знать, невелик,
Чтобы разом Давида убить!"
И снова ускакал Мелик,
До Мсыра доскакал.
От Мсыра разогнал коня
И грянул палицей в Давида.
Словно под громом весенней грозы
Вздрогнула земля,
Словно от землетрясения
Задрожала и затрещала земля,
Тучи пыли небо и землю закрыли,
Затмили солнечный свет.

Над полем три дня и три ночи плыла
Густая, пыльная мгла...
Мелик сказал: "Убит Давид -
Раздавлен палицей моей.
Он был землей и стал землей!"
На третий день, только мгла от земли отошла,
Виден стал Давид на коне Джалали.
Сказал: "Ты три удара мне нанес,
И очередь моя теперь".
"Тьфу, - говорит Мелик, - дай я еще пойду!"
"Нет! - отвечал Давид. - Куда тебе идти?
По уговору - мой черед!
Мир держится порядком иль насильем?"
Пришла Мелика мать, Исмил-хатун,
И говорит: "Давид! Мелик - твой брат,
Не поступай вероломно с ним!"
"Вероломства не бойся, мать!
Честно я три удара ему нанесу!"

Мелик сказал: "Давид, прошу тебя,
Дай срок мне - семь часов,
Я лягу под шатром,
Ты бей меня тогда".
Давид ему: "Поди, ложись.
Но ты скажи сперва:
Чем мне тебя ударить - палицей иль мечом?"
Мелик подумал так:
"Коль этакой палицей грянет Давид,
Удара не выдержу я... "
И вслух сказал: "Ударь мечом!"

Пришел Мелик в шатер и матери сказал:
"Трижды я ударил его, -
С ним не сделалось ничего.

Теперь Давид придет и здесь меня убьет".
А мать ему: "Сын! В яму полезай!"
Спустился в яму Мсра-Мелик.
Вот сорок буйволовых шкур взвалили на него,
Огромных сорок жерновов взвалили на него, *
Накрыли одеялом жернова.
Мелик ухмыляется, в яме сидит:
"Ну, - думает, - пусть ударит Давид!"
Хитрость его Давид угадал,
Пришел он, видит - гора жерновов;
Под одеялом лежат жернова,
Будто сам улегся Мелик,
И тут же мать Мелика стоит.
Но Давид не сказал, -
Мол, дай погляжу,
Где укрылся Мсра-Мелик?

Вскочил Давид на Джалали,
До Цовасара доскакал
И вскинул Молнию-Меч,
Назад коня погнал,
Чтоб нанести удар.

Тогда Исмил-хатун открыла грудь свою,
И преградила путь, и говорит: "Давид!
Я кормила тебя! Я растила тебя!
Ты за это мне первый удар подари!"
Давид спросил: "Марэ! Почему ж до сих пор,
Как удары Мелика обрушивались на меня,
Ты ни разу не молвила: "Сын, подари мне удар?" -
И опустил свой меч Давид - взмахнул им, поиграл,
Потом поцеловал клинок,
И приложил ко лбу, и молвил: - Мать,
Первый удар тебе я дарю!"
И снова ускакал Давид,
И вновь принесся с гор, чтоб нанести удар.
Сестра Мелика преградила путь:
"Давид! Когда ты был дитя,
Я нянчила тебя, играла я с тобой...
Подари мне этот удар!"

Вновь опустил свой меч Давид -
Два раза им взмахнул,
Поцеловал клинок,
.
И, приложив его ко лбу, сказал:
"Второй удар тебе дарю!
Остался лишь один удар, - да бог, да я!
Убью иль пусть живет... "

Вновь повернул Давид,
К Сасуну поскакал
И от Сасуна взял разбег.
Уж приближался к яме он.
Увидела его Исмил-хатун -
И вот всем девушкам своим, что привезла с собой,
Она приказ дала:

"Скорее - дуйте в свирели!
Скорее - в трубы трубите!
Скорее - в бубны гремите!
Тамбуры в руки берите!
Красиво, мило пляшите!
Это Давид - молодой, неженатый,
Он заглядится - слабо ударит
И не убьет Мелика!"

Девушки встали,
Взяли свирели,
В трубы и бубны
Вмиг заиграли
И заплясали.

Но понял Давид все хитрости их;
"Зачем они пляшут? - подумал он. -
Заворожить меня хотят?"
Воскликнул: "О высокая Марут!
О Ратный Крест!"
И грянул Молнией-Мечом.
Меч расколол все сорок жерновов,
Рассек все сорок буйволовых шкур,
Чудовище Мелика разрубил,
Рассек от лба до ног,
И на семь гязов в землю врос,
Дошел до черных вод, -
И если б ангел не заткнул дыру,
Они бы затопили мир...
Из ямы крикнул Мсра-Мелик:
"Еще я жив, Давид!
Руби еще!"
Давид ответил: "Мсра-Мелик, а ну - встряхнись!
Встряхнулся в яме Мсра-Мелик,
И развалился пополам,
И околел Мелик.

"Марэ! - сказал Давид, -
Снять надо одеяла, - поглядеть!"
"Нет! - говорит. - Уйди! Мы снимем без тебя".
Давид подъехал к груде жерновов
И сбросил одеяла.
И видит: сорок жерновов
Все пополам расколоты мечом.

Взял отшвырнул он жернова,
Глядит - все сорок шкур
Разрублены его мечом.
Тут к яме подошла Исмил-хатун,
Зовет: "Мелик, Мелик!"
Молчала яма...
Так сидели Меликова мать и сестра
И рыдали.
А потом обратилась к Давиду хатун:
"Давид! Убил ты Мсра-Мелика...
Но ведь и ты - мой сын, Давид!
Иди возьми его жену.
Сасун, как был, - твоя земля,
И Мсыр теперь - твоя земля!"

Давид ответил ей:
"Я родился у матери - чист. Не смешаю
С правдой - лживое, скверное - с чистым.
Если хочешь, в Сасун я тебя заберу".
Та в ответ: "Нет, сыночек Давид,
Я в страну Сасун не пойду".
Сказал: "А в страну Сасун не пойдешь -
Вернись. Мсыр тебе отдаю, - живи!"

Покинул Давид шатер,
Он к войску коня Джалали повернул.
Кто из полководцев и войск - уцелел,
Он всех их призвать велел и сказал:
"Вам всем дарую волю я!
Идите все туда, откуда вы пришли.
Идите по домам, живите, как вы жили,
И дани с вас не нужно мне.
За жизнь мою молитесь и за души
Родителей моих!
Сидите дома у себя спокойно,
Не вздумайте ходить войною на Сасун!
Но коль подымете вы вновь оружье против нас
Коль нападете вновь на нас, - то знайте:
В какой бы яме ни сидели вы,
Какими б жерновами
Ни укрывались вы,
По чести встретит вас Давид,
Вас Молния-Меч сразит!"

Войско благодарила Давида,
За милость благословляло его.
Не верилось людям сперва,
Что нет Мелика в живых...
Говорили: "Давид, мы умрем за тебя!
Бог помоги тебе на всех твоих путях,
Во всех твоих делах!
Дай бог здоровья тебе!
Царство небесное Мгеру - отцу твоему
И матери твоей Армаган!"

Исмил-хатун и войска восвояси ушли.
Все там бывшие воины и полководцы
Во все стороны света к себе разошлись;
И о подвиге славном Давида
Всюду весть разнесли, -
Мол, исполнил Давид отцовский завет,
Мелика убил Давид,
Освободил Сасун.

Услышал в поле Кери-Торос,
Что Мелик Давидом убит.
Окончил бой Кери-Торос,
К Давиду прискакал.
Повернул Давид коня Джалали,
Повернул коня и Кери-Торос,
А за ним тридцать восемь его удальцов
Повернули домой, в Сасун.
Какую ж добычу они везли?
Ничего они не везли.
Только гнали пару быков,
А быки арбу волокли:
Уши Мелика пронзили копьем,
На арбу взвалили, везли в Сасун
В подарок трусу Верго.

А что в Сасуне было тогда?
Когда Ован приехал в Сасун, -
А он все войско мсырское видел,
И все шатры несметные видел, -
Войдя в Сасун, сказал Ован:
"Шатров - не счесть, и войск - не счесть!"
А народ горевал, говоря:
"Ах-вах, ах-вах! Давида убьют!
И к нам придут, и нас перебьют,
Детей, дочерей и жен заберут!
О господи! Как нам быть!"

Поставили дозор на горе -
За врагом следить,
На дорогу смотреть -
Враги идут иль Давид?
Коль множество покажется людей,
То чтобы дали горожанам знать,
Чтоб город к бою был готов.

Вот видят: едет всадник впереди
И тридцать девять всадников за ним.
Вбежали стражи в город - говорят: ]
"К нам едут всадники, а впереди - один,
То - кажется - Давид!"
Овану донесли: "Давид идет!"
И встал Ован, - встречать его!
И весь Сасун, - от стариков седых до малышей, -
Навстречу повалил Давиду.

Глядит Давид, а на него - с горы толпа валит.
"Стой! Что это за войско - молвил он, -
Откуда столько у меня врагов? -
Давид погнал коня, сказал: -
Лети, мой конь!
Что делать, если бог еще врагов послал... "

Подскакал и видит Давид -
То Сасун идет, а Ован впереди.
Юноши, девушки, старцы идут, - малыши бегут.
Закричал Давид: "Дядя мой!
Что ж - и ты на меня пошел?"
А Ован говорит: "Давид,
Мы порадоваться на тебя пришли!
За то, что ты вернулся невредим,
Мы бога благодарим!"
"А женщины эти зачем пришли?"
"Давид, они плакали до сих пор,
Боялись, - убьет, мол, Давида Мелик,
Арабы придут, мужчин перебьют,
А женщин в плен уведут.
Когда ж услыхали, что ты идешь, - заликовали они.
И все поднялись навстречу тебе".
"Домой возвращайтесь! - воскликнул Давид. -
Возвращайтесь, не бойтесь, - Мелик убит!"

Тогда Дзенов-Ован
Давида в голову поцеловал,
Пот у него отер со лба, сказал:
"Нет! Им теперь не страшно ничего!"
Пришли домой.

Давидовы кровавые одежды
Дзенов-Ован сменил,
Пошел - почистил, помыл Джалали,
В просторном стойле поставил его.
Пришел Давид и сел за стол.
Сказал. "Налейте мне вина!"
И выпил он вино. И лег и спал три дня.
Когда проснулся он,
Старуха вновь пришла к нему,
Сказала: "Здравствуй, здравствуй, мой родной!"
"Бог в помощь, бабушка!" - Давид сказал.
Старуха говорит:
"Со ржавым мечом на плохом коне
Хотел ты идти на бой.
А ты видел, как битва была тяжела?"
"Спасибо, нанэ! - ответил Давид, -
Будь мне матерью, матери нет у меня".
Отвечала: "Давид, я и так тебе мать...
Пойду домой, -
Коль будет в чем тебе нужда, -
Приду и помогу.
Расти, цвети, Давид!
Вчера дитя, - ты нынче взрослым стал.
Здесь больше не сиди,
Поди к Овану и скажи:
"Открой мне покои отца моего, -
Там я буду отныне жить!"
Попрощалась старуха, ушла.

Пришел Давид, Овану сказал:
"Открой мне покои отца моего!
Там я буду отныне жить".

Ответил Дзенов-Ован:
"Я покои Мгера открою тебе.
Думал я, что сасунский светоч погас,
А теперь он ярче, чем прежде, горит!
Как же мне не исполнить желанье твое?
Я любуюсь на подвиг твой,
Я горжусь, что ты так могуч!
Мнится мне, что весь мир подарили мне,
Слово скажешь ты - я от счастья смеюсь!"