Алиханов Абрам Исаакович
Родился: 20 февраля (4 марта) 1904 года.
У нас в стране несколько сотен институтов. И совсем немногие носят имена своих основателей — такая честь выпадает самым выдающимся ученым. Недавно Институту теоретической и экспериментальной физики, который в секретные времена носил название Лаборатория № 3 (будущий Курчатовский центр именовался Лабораторией № 2), было присвоено имя академика Абрама Алиханова.
Сегодня широкой публике это имя говорит немного, но когда-то Сталин рассматривал две кандидатуры на научное руководство атомным проектом — Курчатов или Алиханов. По страшной легенде, если бы у Курчатова с бомбой не получилось, его место занял бы Алиханов…
Интересно, что в 1943 году на выборах в Академию наук в академики прошел именно Алиханов, у которого уже была мировая известность. А для Курчатова по настоянию ЦК было выделено дополнительное место, иначе выборы сочли бы недействительными. Но, важно сказать, Курчатов и Алиханов всегда оставались близкими друзьями. Вообще, недруги у Алиханова водились только среди партийных бонз, которые не раз подвергали его институт всевозможным «чисткам».
Он родился в семье машиниста Закавказской железной дороги. По Платонову мы помним, что машинисты — это рабочая аристократия. Все четверо детей в семье получили высшее образование, а один из братьев — Артем Алиханьян — стал член-корреспондентом АН СССР, основал физико-технический институт в Армении.
Абрам Алиханов был тонким ценителем искусств. Его жена Слава Рошаль была лауреатом Международного конкурса скрипачей. Он близко дружил с Обориным, Юдиной (она брала у ученого книги по физике, чтобы не отстать от времени), с Кабалевским, Хачатуряном, Сарьяном, написавшим портрет ученого. Дом Алиханова в Черемушках был одним из немногих мест, где отличавшийся нервозностью Дмитрий Шостакович мог проводить целые вечера. Шостакович говорил: «Абрам Исаакович, у вас прекрасный дом, но как вы можете жить так далеко от консерватории?» Тогда казалось, что московская деревня Черемушки, где построили Институт теоретической и экспериментальной физики, — это край земли. Кстати, когда разгорелся вошедший в советские культурологические анналы спор о физиках и лириках (иначе говоря, о рациональности мира и ненужности искусства), первым в печати о несостоятельности и даже откровенной глупости такой классификации, еще до Эренбурга, сказал академик Алиханов. Он любил повторять слова академика Амбарцумяна о том, что человек отличается от свиньи, в частности, тем, что иногда смотрит на звезды.
В 1955 году после первого полноценного испытания советской водородной бомбы руководители атомного проекта академики Курчатов, Алиханов, Александров и Виноградов направили в партийное руководство письмо, где говорилось, что после создания супероружия мировая война становится невозможной, она приведет к уничтожению человечества и потому необходима новая международная политика. Маленков это пацифистское письмо поддержал, а Хрущев использовал политическую близорукость товарища по партии для его свержения. Через несколько лет Алиханов сделал все возможное, чтобы самоустраниться от работы над еще более сильной бомбой, которую в Арзамасе рассчитывала группа Зельдовича. Лишь когда стало ясно, что затея не удалась, он подписал отрицательный отчет о работе.
Его научные заслуги очень велики. Под руководством Героя Социалистического труда и трижды лауреата Государственной премии академика Алиханова были созданы реакторы на тяжелой воде с отрицательной реактивностью, которые делают в принципе невозможным чернобыльский сценарий. Он начинал работы по изучению космических лучей, которые сегодня стали приоритетным направлением мировой науки. Первый протонный ускоритель и первый синхрофазотрон — это тоже заслуга Алиханова. Классическими стали работы Алиханова по оптике рентгеновских лучей, по искусственной радиоактивности, бетта-распаду, исследованию спектра позитронов и других элементарных частиц. Не случайно именно академик Алиханов был назначен ученым секретарем технического комитета Спецсовета, который занимался созданием советской атомной бомбы.
Но путь ученого не усеян одними лишь розами. Одной из задач ИТЭФ было создание ториевого реактора. Эта задача не была выполнена, но она не выполнена нигде в мире. Алиханов очень тяжело переживал неудачи и административный произвол. Когда в конце 1960-х созданный им протонный ускоритель передали в другой институт, он, уже больной, хотя и совсем не старый человек, не выдержал.
Абрам Алиханов вышел из знаменитой школы папы Иоффе, из питерского физтеха. Это было поколение ученых, которые создали славу нашей науки. Необъяснимый взрыв дарований — бывает, что в каком-то маленьком городке вроде античных Афин, литературной Одессы или Кембриджа времен Резерфорда вдруг один за другим появляются гении. Уже постарев, заслуженными академиками, они часто собирались на даче Алиханова. Капица в ответ на жалобы Алиханова, что домашние не подпускают его к электроприборам, смеялся: «Не расстраивайтесь. Резерфорду жена тоже не разрешала чинить даже дверные звонки». Ландау дразнил Алиханова своим неприятием музыки: зачем петь, если можно говорить?
Незадолго до трагической автокатастрофы Ландау говорил Алиханову: «Я так боюсь физической боли, что, если меня станут оперировать, я буду кричать на всю Москву». Когда с Ландау случилась беда, Алиханов не находил себе места, бегал за помощью во все инстанции, из больницы приезжал с красными глазами. Пережил Ландау он ненадолго. Выдающиеся физики похоронены рядом на Новодевичьем кладбище.
