Мария Авакян, Sputnik

Он искренне, горячо любил Армению и своих армянских друзей, переводил армянских поэтов. Неоднократно бывал здесь.

«Армения встречала меня теплом в самые трудные моменты жизни…А Паруйр Севак находил отдушину в Москве, когда ему трудно было на родине… «.

Евтушенко перевел и с трудом, но добился публикации поэмы Севака в издании «Новый мир «. Севак приехал к другу в Москву, и Евтушенко устроил ему теплую встречу в «Гранд-отеле «. Но поэт — совестливый и ранимый, «человек открытых эмоций, по словам самого Евтушенко, опустил голову и стал «плакать беззвучно плечами «, а потом сказал: «Прости меня, Женя, но я из Армении, где народ голодает, и я не могу сесть за такой стол… »

«У Паруйра совесть была выше личного, и это стало для меня нравственным уроком… «.

Евтушенко не переставал признаваться в любви к Армении: «Я, может быть, был бы другим человеком, если бы не мои армянские друзья, их глаза… Когда вы улыбаетесь, глаза ваши остаются грустными…Вы составляете часть моей совести…Мы должны побеждать свои страхи, но бояться осуждающих глаз тех, кто нас любит… «.

А если так, — лишь бы хватило сил,
Пусть надорвусь, пускай хребет дробится,
Я Арарат на плечи бы взвалил
И перенес бы к вам через границу

Поэзия Евгения Александровича многому учила не одно поколение после шестидесятников. Как глоток воздуха — стала рупором эпохи. Одну из своих последних книг он назвал «Шестидесантник»: он учил, что «нет ничего бессмысленной злобной ревности к прошлому… » и еще — «за стыд страха и страх стыда » и тому, что «мы происходим не только из прошлого, но из происхождения, не только из предков, но из самих тоже, из наших надежд, разочарований и снова надежды… Он научил не стыдиться своих ошибок и сомнений, познавая разницу между подлинным и ложным, о страданиях и горестях людей и, конечно, о вечном — о Любви.

Геворгу Эмину Евтушенко посвятил известные горячие строки, проникнувшись историей армянского народа:

Нет, армянину русский брат не тот,
Кто вникнуть в боль Армении не хочет —
Лишь развалясь, коньяк армянский пьет,
О радио армянском анекдотит.
А тот вам русский брат, кто смог понять
Весь путь ваш страшный, все резни и бойни,
Кто вашу боль сумел в себя принять
Как если б это было русской болью.
Мы с вами вместе знали столько бед,
И вместе гибли мы на поле брани,
Когда есть братство честное, то нет
Ни младших и ни старших — просто братья.
И потому — как отнятый мой брат неоторвимо и неотрубимо
С мольбою и укором Арарат
Зовет меня, как будто армянина.
И верю я — настанет день, когда
Границ не будет — только арки радуг,
Исчезнут в мире злоба и вражда
И я прижмусь щекою к Арарату.
А если нет — лишь бы хватило сил! —
Пусть надорвусь, пусть мой хребет дробится, —
Я Арарат на плечи бы взвалил и перенес его через границу…

“Я не знаю армянского языка, но армянская поэзия, начиная с ее классиков, всегда производила на меня глубокое впечатление в русском переводе, хотя почти любой, даже самый превосходный перевод обречен на неумолимые языковые потери”, — рассуждает Евгений Александрович, который переводил Геворга Эмина, Размика Давояна, Ованеса Шираза, Маро Маркарян, Амо Сагияна, Сильву Капутикян, редактировал сборники переводов армянской поэзии на русский язык. В свою очередь Геворг Эмин перевел на армянский Евгения Евтушенко. Со многими поэтами его связывала не только работа, но и крепкая дружба. Его всегда восхищала армянская культура, интересовала история…