Некоторые сведения источников по истории европейского средневековья породили парадоксальную ситуацию: точно и ясно удостоверяющие определенные факты, они воспринимаются современной историографией с большим недоверием и интерпретируются в противоречии с их недвусмысленными показаниями.
В скандинавистике к таким сведениям относятся сообщения о пребывании армян в Исландии в XI в. Ценные и, в основном, не часто подвергающиеся сомнению исландские источники Íslendingabók, Hungrvaka, Grágás и зависимые от них сообщения в Landnámabók, Hauksbók, Skarðsárbók и др. дают точные, хотя и предельно лаконичные сведения о пребывании в Исландии армянских епископов примерно в 50-60-х гг. XI в.
Первый исландский историк Ари Торгильссон Мудрый (1067-1148) в своей Íslendingabók («Книге об исландцах») – очень сжатой политической и церковной истории Исландии – упоминает трех армянских (ermskir) епископов: Петра, Абрахама и Стефана, – пребывавших на острове и развернувших там свою деятельность1.
Непосредственно от свидетельств Ари зависимы сведения сборника генеалогий Íslends Landnámabók, истоки которого исходят к началу XII в., но окончательная редакция была завершена в начале XIV в. Landnámabók почти буквально повторяет сообщение «Книги об исландцах»2.
Об иностранных епископах (без указания на этнос), действовавших в Исландии во время первого католического епископа Ислейфа (1056-1080), упоминается также в Biskupa sögur («Епископских сагах»), охватывающих время примерно с 1000 по 1340 г. и составленных в 1200-1350 гг.
В одной из саг этого цикла, Hungrvaka, рассказывается, что эти епископы, будучи менее ригористичны, чем католик Ислейф, пользовались популярностью. Архиепископ Бремена Адальберт (1045-1072), которому в церковном отношении подчинялась Исландия, вынужден был вести с ними борьбу; по этому поводу он направил Ислейфу письменные указания3.
Составленное в XII в. собрание законов Исландии Grágás («Серый гусь»), отражавшее в основе своей отношения XI в., запрещало под угрозой штрафа прибегать к услугам армянских или греческих епископов, объявляя все произведенные ими церковные действия недействительными4. Было высказана предположение, что в основу запрета положено письмо Адальберта к Ислейфу, упомянутое в Hungrvaka5.
Сообщения этих источников довольно точны, их показания не представлялось возможным истолковывать в каком-либо ином смысле. В таком духе они и были восприняты скандинавской и западноевропейской историографией 2-й половины XIX в. (П. А. Мунк, А. Д. Ёргенсен6 и др.)7. В дальнейшем же в отношении отдельных элементов сообщений начали возникать сомнения. На сегодня литература по данной проблеме насчитывает около 30 названий, включая и работы, посвященные исключительно данному вопросу.
Мы попытаемся рассмотреть отдельные положения, по которым ведется спор8.
Анализа заслуживают следующие вопросы: 1) этнос епископов; 2) их конфессия; 3) сан; 4) путь следования; 5) потенциальные возможности армянского прозелитизма; 6) обстоятельства и хронология события.Этнос епископов. Источники определяют его как ermskir (Íslendingabók, Grágás) с вариантами hermskir, enskir, oemskir (разночтения различных редакций Grágás)9 или же прямо указывают на страну происхождения епископов – Армения – Armenía (Landnámabók).
Исландская историческая и географическая литература (Alfraeði Íslenzk, Hauksbók и др.), а также картография XIII-XIV вв. называют Армению Armenía, Ermland (в исландском тексте), Armenía (в латинском)10.
Одновременно, однако, те же Alfraeði Íslenzk, Hauksbók и другие источники (Upphaf, Örvar-Odds saga, Göngu-Hrólfs saga) называют Эрмландом прибалтийскую Вармию, расположенную по соседству с Пруссией11. В связи с этим была выдвинута гипотеза, что под ermsk’ими епископами нужно понимать миссионеров из Вармии, т. е. Эрмланда12. Но это предложение не выдерживает критики.
Во-первых, топоним Эрмланд как название прибалтийской страны в XI в. еще не засвидетельствован. Эрмландия впервые упоминается в источнике, датируемом ок. 1231 г.13, а в исландской литературе название Эрмланда для прибалтийской страны употребляется не ранее 2-й половины XIII в.
Во-вторых, в XI в. население Эрмланда (если предположить, что название это фактически уже существовало, но не было зафиксировано в дошедших до нас источниках) еще не исповедовало христианства – христианизация страны была осуществлена в первой половине XIII в. Эрмланд являлся полностью языческой страной, и о прибытии в Исландию миссионеров оттуда в XI в. не могло быть и речи.
В-третьих, сами исландцы в XII-XIV вв. приравнивали этноним ermskir (Íslendingabók), к названию страны Армения (af Armenía в Landnámabók, af Armeníalandi в перечне епископов, имеющемся в Stokkhólmsbók, составленной ок. 1360 г.)14.
Было выдвинуто и другое утверждение – о том, что ermskir происходит от греческого слова έρημος (пустынь, пустынник) и, в дальнейшем, от «эремитов» (отшельников). С. Йонсдоттир сконструировала развернутую гипотезу, связывая с монахами – эремитами из Южной Италии (отождествляемыми с ermsk’ими епископами) памятник византийского искусства XI в., найденный в Флататунге в Исландии15. Это объяснение не вызывает доверия, так как в источниках явно говорится об этносе епископов – кстати, одновременно и греков, и армян, – а не об их статусе отшельников.
Некоторые исследователи (в XIX в. Г. Сторм16) склонялись к мысли, что под армянами нужно понимать просто греков (византийский прозелитизм в Скандинавии не вызывает особых возражений), но источники, как говорилось выше, явно различают священнослужителей армян и греков17. Это делает означенное предположение неприемлемым.
Если же учитывать контакты исландцев, состоявших в варяжских дружинах Византии и Руси, с окружающим населением, среди которого было немало армян – как их колоний, так и компактно заселенных ими территорий на восточных рубежах Византийской империи, – то мнение о том, что образованные исландцы XI в. не могли отличать армян от греков, выглядит необоснованным.
Высказывалось также и просто скептическое мнение о том, что Армения чересчур далеко от Исландии и что, возможно, этнос епископов-миссионеров указывается неправильно18. Мы, постараемся показать дальше, что расстояние между Арменией (или, точнее, армянами) и Исландией не было столь огромным, как кажется, и не случайно исландцы могли хорошо отличать греков от армян.
Антропонимические данные – имена епископов – хотя прямо не подтверждают их армянский этнос, ему не противоречат. Бедрос (Petrus), Абраам (Abraham) и Степаннос (Stephanus) принадлежат и принадлежали в XI в. к распространенным армянским именам. Следовательно, сведения источников о том, что миссионеры были армянами, выдерживают историческую, критику.
Конфессия. Если остановиться на том, что епископы были действительно армянами, тогда возникает три возможности: в Исландию могли попасть армяне-григориане, т. е. представители армянской национальной, монофизитской и антихалкидонитской церкви; армяне-павликиане, т. е. приверженцы довольно распространенной в Закавказье, Византийской империи и Болгарии еретической секты; и, наконец, армяне-халкидониты, диофизиты, придерживавшиеся греческой или грузинской ориентации.
Предположение о том, что нужно иметь в виду павликиан, было выдвинуто более ста лет тому назад19, и оно находило дальнейших приверженцев, называвших не только павликиан, но и тондракийцев20. Правда, убедительные аргументы в поддержку данной гипотезы так и не были выдвинуты.
Кажется, два момента противоречат данному мнению: во-первых, прилагаемый миссионерами титул епископов не соответствует той антииерархической структуре, которая была принята павликианами и тондракийцами; во-вторых, источники говорят о том, что в Исландии епископы пользовались популярностью из-за своей меньшей (по сравнению с католиком Ислейфом) ригористичности. Подобная характеристика не соответствует представлению о строгих и даже фанатичных павликианах21.
Предположение об армянах-халкидонитах (больше греческой, чем грузинской ориентации) заслуживает обсуждения. Следует, однако, отметить, что армяне-халкидониты свою моноэтническую иерархию не создали (хотя и были епископы-армяне, но они являлись пастырями не одних только армян, а всех халкидонитов, независимо от этноса, проживавших в пределах подчиненной им епархии22). В том случае, если бы в Исландию направлялись армяне-халкидониты, на них смотрели бы как на греков, так как синонимом халкидонитства являлся термин «греческая вера».
Таким образом, наиболее вероятно, что армяне-епископы являлись григорианами.Сан. Согласно источникам, три миссионера – Петр, Абрахам и Стефан были епископами. Высокий сан может вызвать удивление или подозрение в самозванстве.
Главное объяснение этого феномена состоит в том, что армяне, по-видимому, должны были противостоять католическому епископу и для этого занимать равное ему место в иерархии.
В глазах исландцев они должны были являться такими же епископами, как Ислейф. Второй момент, на который стоит обратить внимание, это практика католической церкви, именовавшей епископами многих миссионеров, направлявшихся в языческие страны для того, чтобы они могли там, по своему усмотрению, создавать церковную администрацию.
Возможно, армяне учли практику римской церкви, которой нужно было противостоять. Следует иметь в виду и то обстоятельство, что иерархи ческая система григорианской церкви более сложна, чем в других восточных церквах (два ряда иерархии – один по линии посвящения с девятью ступенями, второй – по линии юрисдикции с семью ступенями)23. Приравнивание к сану католического епископа у исландских авторов могло пойти по линии внешнего сходства и не обязательно точно – тем более не для всех миссионеров – соответствовать сану настоящего григорианского епископа.
Путь следования. В историографии разрабатывалось два главных возможных варианта. Первый – через Западную Европу, дорогой пилигримов, направляющихся в Рим и из Рима24, или же торговыми путями, используя контакты Нормандии с Исландией25. Второй путь – из Византии, «из грек» на север. Стоит упомянуть и еще об одном возможном варианте – пути через земли прибалтийских славян, Саксонию, Лангобардию, Рим и Апулию в Константинополь.
Главным предметом экспорта из северной части Восточной Европы на Ближний Восток являлись в это время ценные меха из Прибалтики, возможно, также янтарь.
В раннем средневековье существовало два способа осуществления трансконтинентальной торговли: торговля в пределах отдельных отрезков большого торгового пути с переходом товаров, преодолевавших, расстояние от исходного пункта пути к конечному, через несколько промежуточных рук, и торговля на всем или почти всем расстоянии большого торгового пути от исходного до конечного пункта без перепродажи (или только с частичной перепродажей) товаров по дороге.
Максимальную прибыль сулили купцам далекие путешествия, хотя при них и увеличивалась степень риска. Можно предполагать, что в своих торговых путешествиях отдельные армяне, опираясь хотя бы на киевскую факторию, продвигались довольно далеко на северо-запад.
Другими словами, реальное расстояние между Скандинавией и армянами не было столь непреодолимым, как может казаться на первый взгляд.
Если же появление армянских епископов в Исландии связывать с деятельностью норвежского короля Харальда Сигурдссона Сурового (ок. 1047-1066) и его борьбой с бременским архиепископом Адальбертом (на чем мы остановимся ниже), тогда путь армян из Византии на север – в частности, через Киев, где к тому времени уже складывалась колония-фактория28 – кажется более вероятным, чем западноевропейский.
Армянский прозелитизм. Вопросы распространения григорианства за пределы собственно Армении и близлежащего региона (закавказская Албания, некоторые горные народности Кавказа) никогда не являлись предметом комплексного научного изучения. Исходили из того, что с момента потери Арменией независимости не было реальной политической силы, способной стимулировать и поддерживать экспансию григорианства.
Изучение путей и способов распространения универсальных религий, особенно интенсифицировавшееся на протяжении последних десятилетий, доказало, что религии могли продвигаться не только вследствие военно-политического давления или же в связи с осознанной социальной верхушкой определенной территории необходимостью включиться в «цивилизованный» монотеистический мир, но и независимо от этих факторов.
Вскрыта большая роль купечества и, соответственно, торговых путей в распространении таких форм восточного христианства, как несторианство, якобизм, православие. Тем не менее вопрос об армянском прозелитизме в целом еще ожидает своего изучения29.
На сегодня, по-видимому, не подлежит сомнению динамизм армянского монофизитства, проникавшего в сассанидское и более позднее время в Индию, Цейлон и дальше в Малайю30. Остается нерешенной проблема о возможном армянском прозелитизме по волжскому пути31, по которому армяне с X в., возможно, проникали в Булгарское государство.
В Крыму армяне создали первые колонии примерно в XI в.32 Киевская армянская фактория датируется XI в.33 Полемические выступления киевских православных иерархов против монофизитства вообще (митрополит Иларион, ок. 1051-1053 гг.) и армян в частности (митрополитов Иоанна I Продрома, ок. 1080 г.; Никифора I, ок. 1120 г.; игумена Феодосия Грека в 40-50-х гг. XII в.)34, по-видимому, необходимо расшифровывать не только как проявление религиозной нетерпимости, но и как попытку соорудить барьер против пропаганды григорианства на Руси.
Конечно, динамизм армянского прозелитизма не следует преувеличивать. К фантастическим измышлениям необходимо отнести гипотезу об обращении части половцев в григорианство в 965 или любом другом году35. По своей силе армянский прозелитизм очень уступал другим церквам – православной и римско-католической.
В то же время нет веских оснований исключать появление армянских миссионеров в Исландии XI в. Но и при положительном решении этого вопроса нельзя смотреть на появление армянских миссионеров в Исландии как на доказательство одновременного присутствия там же армянских купцов36 или же искать отголоски армянского искусства в этой северной стране37.
Даже такой специалист в области изучения связей искусства Армении с культурами Западной Европы, как И. Стржиговский (который был осведомлен об «армянском эпизоде» в Исландии XI в.), не решался говорить о конкретных проявлениях армяно-исландских контактов в области искусства38.
Хронология и обстоятельства миссии. Еще Ф. Маклер (идя по следам П.-А. Мунка и А.-Д. Ергенсона и используя сведения, полученные от С. Блёндаля)39; а также и сам С. Блендаль (следуя Г. Строму)40 развили довольно стройную и логичную гипотезу, связывая появление армянских епископов в Исландии с деятельностью норвежского короля Харальда Сигурдссона.
Харальд в течение почти десяти лет (по 1042 г.) находился на византийской службе, возглавляя варяжскую дружину, принимавшую участие в войнах императоров Михаила IV и Михаила V. Направлялся Харальд в Византию из Норвегии и обратно, после побега из Византии, через Киев.
Женой его, как известно, стала дочь киевского великого князя Ярослава Мудрого – Елизавета41. После возвращения в Норвегию Харальд вел упорную борьбу против бременского архиепископа Адальберта, а своих епископов посвящал в сан в Англии и Франции, чем вызвал недовольство папы Александра II.
Исландия входила в это время в сферу влияния Норвегии (хотя формально еще не была от нее зависимой). Вполне возможно, что также на этом острове Харальд пытался противопоставить церковному влиянию Рима и Бремена свое собственное, используя с этой целью миссионеров восточных церквей – греческой православной и армянской григорианской.
Следует отметить, что времена Харальда – это период предельного напряжения церковных отношений между Западом и Востоком, вылившегося в разделение церквей 1054 г. Харальд, активно влиявший на организацию церковной жизни в Норвегии, ни в коем случае не мог стоять в стороне от этих процессов.
Именно при его помощи – или, хотя бы, без его противодействия, – возможно, при содействии близких Харальду исландцев, служивших в Константинополе (назывались имена Халлдора Сноррасона и Болли Болласона42), армянские епископы из Византии могли попасть в Исландию.
Для этого они использовали известный путь «из варяг в греки», которым исландцы и норвежцы неоднократно направлялись в Византию и на Русь. Учитывая контакты, которые Харальд имел в Константинополе, можно предположить, что армянские епископы направлялись на север не собственно из Армении, а именно из Константинополя, располагавшего в это время крупной армянской колонией43.
В своем путешествии в Исландию епископы, по крайней мере на значительном отрезке своего пути, могли следовать вместе с армянскими купцами, проникавшими на север и северо-запад в поисках пушнины и янтаря.
Конечно, это только гипотеза, которая, однако, кажется достаточно правдоподобной. Она в состоянии объяснить и поместить в конкретные исторические рамки сведения об армянах в Исландии, которые на первый взгляд представляются столь экзотическими.
Учитывая время составления древнеисландских источников и хронологию отраженных в них событий, период деятельности исландского епископа Ислейфа (1056-1080), бременского архиепископа Адальберта (1045-1072), правления Харальда (ок. 1047 – 1066), наиболее приемлемо датировать появление армянских епископов в Исландии 1056-1066 гг.
Таким образом, анализ различных данных подводит к выводу о том, что в Исландии – в начальный период ее христианизации, когда римский католицизм еще не обладал неограниченной монополией, а существовал своеобразный «религиозный вакуум», – действительно появились армянские «миссионеры», завоевавшие благосклонность исландцев.
Из истории распространения религий известно, что в начальный период проникновения монотеистических учений на языческую территорию там происходила борьба различных религиозных направлений44 – до тех пор, пока одно из них, обычно уже в результате действия политических факторов, не занимало господствующего положения. Армяне появились в Исландии именно в такой переходный период, чему способствовали противоречивые церковно-религиозные процессы времен Харальда Сигурдссона, правителя, вполне сознательно покровительствовавшего восточным ответвлениям христианства, пытавшегося укротить политические претензии римского католицизма.
В определенной мере, в 50-60-х гг. XI в. решалась идеологическая судьба Исландии – идти ей в области религии по западному или восточному пути развития. Дальнейший ход событий привел, однако, к неограниченному господству на острове римского католицизма, вследствие чего армянский эпизод в христианизации Исландии остался только эпизодом без дальнейших культурно-исторических последствий.
Самым важным, как нам кажется, выводом является то, что в XI в. не только Ближний Восток и Восточное Средиземноморье являлись местом проникновения норманнов («людей Севера») – вездесущих викингов, но и самые северные окраины Скандинавии не были закрыты для выходцев из далекого Закавказья и Византии.
Дашкевич Я. Р. (Украина). Армяне в Исландии (XI век). Источник: Скандинавский сборник XXXIII. – Таллин: Олион, 1990
