Иеромонах Айрик…

А начинаем свой путь в 3,5 км. к юго-западу от города Старый Крым Кировского района. Здесь находится монастырский комплекс Сурб-Хач (c армянского дословно — Монастырь Святого Креста). Комплекс расположен в лесистой долине северо-западного склона горы Грыця (Святого Креста, Святая, Монастырская).

Монастырь Сурб-Хач памятник национального значения Украины. Он является единственным сохранившимся монастырским комплексом Армянской Апостольской Церкви XIV—XIX веков на территории Украины. В трапезной находится музейная экспозиция, посвященная истории монастыря. Монастырь с 2009 года является действующим. Настоятель — иеромонах Айрик (Оганисян), викарий Крымской епархии ААЦ.

Основание монастыря и устройство в нём Епархиального престола Армянской Апостольской Церкви относится к середине XIV века. Исследователи связывают это событие с массовой миграцией армянского населения из коренной Армении в Крым и религиозной политикой генуэзцев, направленной на окатоличивание подданных Генуэзской Газарии, из которых армяне составляли значительную часть. По замечанию академика В. А. Микаеляна, «армяне в знак пассивной борьбы уходили из Каффы к своим соотечественникам в другие части Крыма. Вероятно, это вызвало необходимость основания в тот период … монастыря Сурб Хач».

Турецкое вторжение 1475 года не прервало духовной и культурно-просветительской деятельности обители. В XVII—XVIII веках обитель неоднократно перестраивается, что наиболее полно отражено в строительных надписях, сохранившихся на стенах зданий монастыря. Обитель становится одним из основных центров паломничества Армянской Церкви в Крыму и в Северном Причерноморье. В середине XVIII века границы епархии, с центром в монастыре, доходят до Молдавии и Балканского полуострова. В 1778 году духовенство оставляет монастырь и во главе паствы переселяется из Крыма на Нижний Дон — в Нахичевань-на-Дону.

В конце XVIII века усилиями духовенства Армянской Церкви монастырь возрождается. Хотя епархиальный престол в монастыре Сурб-Хач возобновлен не был, обитель традиционно сохраняет значение крупнейшего духовного центра крымских армян. Вплоть до начала XX века в монастыре неоднократно проводятся восстановительные работы. До революции 1917 года монастырь владел обширными наделами земли в горных и степных частях полуострова, в общей сложности более 4000 десятин.

В 1925 году постановлением Советской власти монастырь Сурб-Хач, как духовное учреждение, ликвидируется. После закрытия монастыря здания обители были переданы в ведение Крым Охриса и на его территории вплоть до Великой Отечественной войны, располагался пионерский лагерь и санаторий для больных туберкулезом. В военные годы строения монастыря серьёзно пострадали от боевых действий и разграбления. В послевоенный период здания монастыря были заброшены и, несмотря на проведение некоторых восстановительных работ, активно разрушались. В конце 80-х — 90 годов XX столетия в обители проводились реставрационные работы. В 1994 году в храме Сурб Ншан были возобновлены богослужения. В 2002 году постановлением СМ АРК монастырь возвращен Армянской Апостольской Церкви. Первые нерегулярные Богослужения стали проводиться с 1993 года. С 25-го декабря 2009-го года к служению в монастыре приступил викарий Крыма иеромонах отец Хайрик. Всего в монастыре, кроме священника, служат 2 иеродиакона и несколько послушников.

В общедоступных источниках написано, что монастырь открыт круглогодично для бесплатного посещения и паломничества. Но по факту это не совсем так. Когда мы нашли настоятеля монастыря он уточнил количество человек в группе и передал нам конвертик для пожертвований (стопочка конвертиков у них находится на входе в храм, вложена в щель между дверным косяком и стеной). Была оглашена сумма пожертвований — 10 грн. с человека. На нашу просьбу провести хотя бы небольшую экскурсию нам ответили мягким отказом, сославшись на языковый барьер. Настоятель плохо говорит по-русски. Помимо иеромонаха в монастыре был только охранник Алексей, который поводил нас по зданиям, но почти ничего не рассказал. После осмотра зданий мы узнали у настоятеля, что комплекс работает только в сезон. В межсезонье здесь остается он и охранник, экскурсии не проводятся. Поэтому для посещения монастыря лучше выбрать время с мая по сентябрь. Все-таки каким бы не было красивое здание, но послушать историю и лучше узнать нюансы православной веры армян очень интересно. Помимо всего прочего внутри комплекса снимать запрещено. Поэтому эта часть рассказа так плохо проиллюстрирована.

На территории монастыря находятся три источника: здоровья, любви и красоты. Выше на фотографии источник здоровья. А за ним дорога уходит направо. Именно с этого родника  и именно по этой дороге начинается наша пешеходная часть маршрута.

Следующей нашей задачей было найти еще один монастырь — Сурб-Стефанос. Развалины расположены в 3 км. от монастыря Сурб-Хач в густом лесу. Четкого описания мы не нашли. На карте он не обозначен. На картах навигаторов его нет. Если прочитать путеводитель, то можно узнать следующее: «Дорога идет через высокий буковый лес. Сначала она круто набирает высоту, затем, немного петляя, идет на одной высоте, обходя с запада гору Грыця. Примерно через километр дорога разделяется и идет параллельно на разной высоте. На право вверх хребет Туар-Алан, через г. Лысую, налево вниз к развалинам монастыря». Все это прекрасно, но смущает выражение: «немного петляя». Дорога так петляет, что вы будете двигаться во всех возможных направлениях. На этот трехкилометровый отрезок вам встретится множество пересечений и ответвлений дорог, а это не считая заросших тропинок. А еще добавлю интересный фрагмент описания, где написаны ориентиры схода с основного маршрута в сторону Сурб-Стефанос: «На перекрестке можно увидеть маркер в виде белого армянского креста и птички, указывающей направление». Ищем белый армянский крест и белых птичек.

Здесь я закончу цитирование путеводителя и сосредоточусь на  описании условий, которые выпали нам в этот походный день. Температура около нуля. Было безветренно. Сначала дорога выглядела следующим образом:

Как и написано в путеводителе: «дорога петляла и круто набирала высоту» и вместе с этим очень быстро менялись условия окружающей среды.

Мы буквально входили в зиму. Это второй подряд наш поход, где мы видим снег. И чем ближе весна, тем большее количество снега встречается нам на пути. И это прекрасно! Помимо снега, из-за набора высоты, мы попали в облако, что осложнило и без того трудную навигацию на маршруте.

Но мы не сдавались. Если идти по самой наезженной дороге и держать удачу за хвост, то вам повезет. У вас получится разобраться и найти нужный поворот. Нам повезло. Мы вышли к этому повороту. Но из-за оледенения на деревьях и обилия белого света мы не увидели белой птички и нарисованного белой краской армянского креста. Мы благополучно прошли нужный поворот и продолжили набирать высоту, взбираясь на гору Лысая. Мы искали поворот налево. По ходу движения я осматривал чуть ли не все деревья по левой стороне дороги в попытке найти белых птичек и кресты. Все тщетно. Когда чего-то очень сильно ждешь — это чаще всего не происходит. Хуже того, дорога, ранее изобилующая ответвлениями во все стороны света, сейчас, как назло, встречала нас только поворотами в (ненужную нам) правую сторону. И ни одного схода влево. На навигаторе было как минимум пять дорог и троп в нужном нам направлении, но фактически мы не увидели ни одной. Может быть тропы занесло снегом и мы их не заметили. По мере набора высоты начал усиливаться ветер, который еще добавил суровости в походные ощущения. В любом случае по маршруту №204 мы перевалили через гору Лысая и уже начали спускаться, как увидели первое ответвление в левую сторону.

На навигаторе эта дорога значилась как последняя (пятая) пригодная для спуска в нужный нам район. Учитывая что мы уже перевалили через Лысую гору нам предстоял спуск и дорога в обратном направлении. Решили все-таки попытаться найти этот монастырь. После нескольких поворотов изрядно петляющей дороги мы вышли на родник «Старый монастырь». Согласно описаний в радиусе 100-300 метров (смотря каким путеводителям вы верите) можно найти развалины. Мы нашли их очень быстро. В метрах ста от родника в северо-восточном направлении.

К настоящему времени на поверхности видны храм монастыря, примыкающий к нему с запада обширный притвор и к югу от них — развалины нескольких строений, связанных между собой внешней стеной. Вблизи обители, на склонах долины, просматриваются сильно оплывшие террасы, где располагался фруктовый сад. После 1475 года обитель пришла в запустение, а в XVII-XVIII веках была окончательно оставлена насельниками и в течение последующих столетий разрушалась от времени и природных катаклизмов.

От Сурб-Стефаноса мы могли вернуться на маршрут №204 тем же путем, что и пришли. Но любопытство взяло вверх и мы пошли искать ту развилку, где мы пропустили сход в сторону монастыря. По пути встретили родник  со ступеньками, который служит хорошим ориентиром для путешествующих к монастырю.

И вот мы снова, на ставшем уже родным, маршруте №204. Оглянулись по сторонам. Да, есть знаки. Есть белая птичка, есть стрелочка, есть крест. Будете идти — не пропустите. Выглядят они так.

По пути мы попеременно то попадали в зиму, то посещали весну.

Только когда прошли гору Френк-Мезер и начали более динамично сбрасывать высоту, то окончательно пропал снег, а пейзажи и дороги сменились на весенние.

По пути посетили два памятника партизанам Феодосийского отряда. Они находятся близко один к другому. Один более красивый и ухоженный, со скамейками и столиками, а другой более старинный и аутентичный. Тот, который поновее, содержит книгу памяти в основании постамента, а тот что постарше содержит тетрадь в металлической коробке. Сделали запись в книге, поблагодарив людей, содержащих памятники ВОВ в хорошем состоянии.

Следуя руслом речушки Мазарлык-Узень мы входим в красивое лесное урочище Кизилташ.  В нем находится конечная точка нашего сегодняшнего маршрута — Кизилташский Стефано-Сурожский пещерный монастырь. Он соседствует с ранее засекреченным городком Феодосия-13, а ныне Краснокаменка.

Тайна Кизилташа начала приоткрываться при развале СССР. В лесу до сих пор можно наткнуться на таблички с надписью: «Стой! Опасная зона! Проход закрыт! Дальше стреляют без предупреждения!». Сейчас, конечно, не стреляют. Но место до сих пор покрыто какой-то завесой тайны.

История монастыря начинается с 1852 года, когда по благословению владыки крымского Иннокентия была открыта Кизилташская киновия. В мае 1856 первым настоятелем Кизилташского монастыря был назначен иеромонах Балаклавского Свято-Георгиевского монастыря отец Арсений. В своем отчете о принятии дел отец Арсений пишет: «…кроме ветхого домика, имеется еще четыре землянки, покрытые черепицею, где помещается по 11 человек братии, которые не умеют ни хорошо читать, ни петь по церковному,…». При отце Арсении молитвенный дом был преобразован в церковь во имя святого Стефана Сурожского, которую отец Арсений освятил в 1857 году.

20 августа 1858 года игуменом Кизилташского монастыря был назначен отец Парфений, оставивший самый значительный след в истории монастыря. После своего назначения 20 августа 1858 года на должность настоятеля Кизилташского монастыря отец Парфений занялся преобразованием обители. На фотографии начала ХХ века изображен монастырь, построенный благодаря его трудам.

22 августа 1866 года игумен Парфений был убит татарами во время возвращения из Судака в монастырь. Военно-полевым судом трое причастных к убийству были приговорены к смертной казни.

К 1917 году монастырь имел подворья в Феодосии, Геническе и Судаке. На территории монастыря был кирпичный завод, мельница, школа для детей из малоимущих семей. В монастырском саду (ныне стадион) выращивали фрукты и виноград.

Императрица Александра Федоровна лечила ноги в сероводородном источнике во время посещения Кизилташского монастыря императорской семьей.

В октябре 1923 года монастырь закрывают, а на его территорию переезжает сельхозартель из Отуз. В храмах были устроены клуб и общежитие. В 1935 году на территории монастыря располагается санаторий московского военного округа. В годы Великой отечественной войны на территории монастыря располагалась база партизанского отряда. Здесь же произошли два крупных боя партизан с карательными отрядами, но монастырские постройки при этом не пострадали. С 1945 года по 1950 год в монастыре опять размещался санаторий московского военного округа.

В 1950 году все постройки монастыря были взорваны. По указанию Хрущева на территории обители разместили целый арсенал атомных ракет и бомб для снабжения кораблей и авиации Черноморского флота. Далее история развивалась уже совсем трагично. Нынешний стадион возле школы был пристанищем для зеков и вольнонаемных, которые выдалбливали в скалах хранилища для атомных боеголовок. Специально для «трудящихся» в лесу была вырублена «плешь» и отстроены бараки. Судьба строителей была печальна: в 1955-м, спустя два года после смерти Сталина, объект был сдан в эксплуатацию, а все 3000 человек, включая вольнонаемных, были расстреляны и похоронены недалеко от своего бывшего «места работы» — в одной из скал Кизилташа. В то время существовали только такие методы хранения секретной информации. Объект получил кодовое название «Феодосия-13». Вскоре около хранилищ был основан поселок со всеми условиями для жизни: школой, госпиталем, детсадом, электростанцией и так далее. Весь поселок был огорожен колючей проволокой, причем в три ряда, между которыми постоянно курсировали вооруженные патрули. В штольнях особо доверенные спецы, никогда не покидавшие свой городок, собирали привезенные с заводов ВПК боеголовки, начиняя их тут же смертоносным атомным содержимым. Так в скалах и на территории монастыря расположился ядерный арсенал Черноморского флота (12 ГУМО), где производилась сборка и хранение ядерных боеголовок.

В 1992 году Украина объявила о том, что она является «неядерным» государством, и с территории урочища были вывезены атомные запасы. Но военная часть так и осталась на своем месте, до 2004 года там базировалась морская пехота, а в 2004 году на ее место заехал отряд особого назначения «ТИГР», военная часть 4125. Полк специального назначения был создан для подавления акций гражданского неповиновения и других подобных мероприятий. «Открывал» его президент Леонид Кучма. Полку было вручено личное знамя. Кстати, если это знамя украдут, то полк будет расформирован. Но я вам этого не говорил.

28 июля 1995 года в Кизилташ был направлен офицером-священником Николай Демьянюк, проходивший послушание в 1 бригаде морской пехоты Украины. Кроме духовно-нравственного воспитания военнослужащих ему было поручено решение вопросов землеотвода для возрождения Кизилташского монастыря. 15 апреля 1997 года на расширенном заседании Священного Синода был заслушан рапорт митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря об открытии Кизилташского мужского монастыря во имя святого Стефана Сурожского. Священный Синод постановил: «Благословить открытие монастыря, наместником его утвердить иерея Николая Демьянюка с пострижением его в монахи».

В декабре 1998 года в Свято-Троицком кафедральном соборе Симферополя священник Николай принимает монашеский постриг с именем Никон.

В мае 2000 года по согласованию с командованием воинской части 2327 началось строительство первых братских корпусов. В 2002 году иеромонах Никон возведен в сан игумена.

На территории церкви остался один грот, который сейчас застеклен и закрыт. Есть колодец.   На месте, где была часовня во имя св. Серафима Саровского, в мае 2008 года построен Храм во имя св. Серафима Саровского. Храм освящен в 2010 году. Один из немногих деревянных храмов в Крыму.

Храм Всех Печерских Святых построен в 2002 году на территории, где раньше не было монастырских построек.

Именно здесь, возле храма, мы встретили игумена Никона, который несмотря на позднее время открыл церковь и пригласил путников внутрь. Игумен неожиданно для нас решил прочитать проповедь и коснулся ряда тяжелых вопросов. Впрочем пересказывать о чем нам говорил игумен Никон я не буду. Те кто был с нами, думаю, надолго запомнили речь священника. А остальным будет не интересно. Проповедь заняла более получаса и мы вышли из церкви в сгущающиеся сумерки. На прощание игумен включил для нас священные песнопения, коими так славен Кизилташ. В течении всего спуска по ущелью в Краснокаменку нас сопровождали христианские тексты, как-будто подводившие черту под проповедью игумена Никона и нашим паломническим походом.