МОНГОЛЫ — ЗАЩИТНИКИ ГРОБА ГОСПОДНЯ?
«Желтый крестовый поход»
Версия Льва Гумилева: за и против
В канун 1260 года христиане Палестины получили радостную весть: на помощь княжествам, герцогствам и сеньориям Святой Земли, которые терпели поражение за поражением от мусульман-мамлюков, двигалось мощное войско. Могущественными союзниками потомков крестоносцев неожиданно выступили монголы, одно имя которых в то время наводило ужас на народы Азии и Европы.
Монгольское войско под командованием царевича Хулагу, талантливого полководца и внука великого Чингисхана, в 1256 году заняло крепость ассасинов Аламут, в 1257 году разгромило исмаилитов в Иране и двинулось на Багдад.
Христиане Ближнего Востока радостно встречали монгольские войска. Хотя сам Хулагу был последователем мистического направления буддизма, но его супруга Докуз-хатун верила в Христа и покровительствовала христианам. Ревностными христианами несторианского толка были начальник штаба Хулагу найман Кит-Бука-нойон и его ближайшие помощники. Союзником монголов являлся царь Малой Армении (Киликии) Гетум I, мечтавший при помощи монгольских воинов сокрушить Багдадский халифат и создать великое армянское государство. Еще в 1253 году Гетум I предложил верховному хану монголов Мункэ подписать договор о союзе, который, в частности, предусматривал установление дружбы между монголами и христианами, освобождение христианского духовенства от податей, помощь монголов в освобождении Святой Земли и возвращение всех армянских земель, занятых мусульманами.
В феврале 1258 года армия Хулагу взяла Багдад. Багдадский халифат мусульманской династии Аббасидов пал, а последний аббасидский халиф Мустасима был казнен монголами. Его дворец монголы подарили несторианскому патриарху, который благословил хана на «священную войну» против мусульман. К монгольской армии присоединились войска армянского царя и его зятя князя Антионии Боэмунда VI. В 1258-1259 годах монгольская армия при помощи союзников разбила мелкие султанаты Месопотамии и Сирии. Один за другим пали Алеппо, Дамаск, Хам, Хомс, Банияс. Победители убивали мусуольманских правителей, сжигали мечети и украшали христианские храмы. В январе 1260 года монголы перешли Еврат. Начиналась решающая фаза похода, который британский медиевист Роберт Ирвин назвал «христианским джихадом».
В Европе с радостью следили за успехами «желтых крестоносцев». Хулагу-хана и Докуз-хатун сравнивали с императором Константином и его женой Еленой, утвердившими христианство в Римской империи. Европейцы с нетерпением ждали, когда новые «воины Христа» освободят Святой град Иерусалим и Гроб Господень и восстановят торжество христиан в Святой Земле.
Однако христианские князья Палестины, теснимые мамлюками, почему-то не пришли в восторг при известии о приближении грозных союзников. Руководители орденов Храма (тамплиеров) и Святого Иоанна (иоаннитов), рыцари которых составляли основу франкского войска, открыто заявили о том, что «если придут монгольские черти, то они найдут слуг Христа готовыми к бою». Более того, на военном совете в Арке обсуждался вопрос о заключении союза с мамлюками против монголов. Хотя союз не был заключен, но крестоносцы позволили армии мамлюкского султана Кутуза отдохнуть у стен Акры, снабдили продуктами и сеном для лошадей и пропустили их через владения Иерусалимского королевства в Галилею, где стояли монголы.
В чем же причина столь странного поведения франков? Почему они столь резко отвергли помощь христианина Кит-Буки и его сподвижников и предпочли поддержать мусульман — своих злейших врагов?
«Это откровенная измена делу, которому они обещали служить», — считает Лев Гумилев. Эти вопросы так волновали автора концепции этногенеза, что он несколько раз возвращался к теме «Желтого крестового похода». В трактате «В поисках вымышленного царства» Гумилев назвал главным виновником раздора между монголами и франками графа Жульена Сидонского, который «без повода и предупреждения» напал на небольшой монгольский патруль. В столкновении с графским отрядом погиб племянник Кит-Буки-нойона. В ответ монгольские войска осадили Сидон, взяли его и разрушили до основания. Сам граф Жульен успел убежать на генуэзском корабле.
Христианские князья встали на сторону графа-разбойника. Обвинив монголов в разрушении Сидона, они объявили «желтых крестоносцев» главными врагами Святой Земли. «Это было глубокое заблуждение, но оно сыграло решающую роль в событиях, которые произошли во второй половине XIII в.», — отметил Лев Гумилев. Он полагал, что, направляя войска в Палестину монгольские ханы ставили исключительно благородные цели освобождения Гроба Господня и помощи местным христианам, а Кит-Буку-нойона называл «последним паладином восточного христианства», «последним подлинным паладином Креста».
Однако насколько соответствуют исторической реальности столь восторженные оценки «Желтого крестового похода»? С какой стати монгольские владыки, известные как весьма практичные правители и жестокие завоеватели, в своих военных предприятиях стали руководствоваться религиозно-мистическими идеалами далекой Европы? Не логичнее ли предположить, что настоящими целями так называемого «крестового похода» был не романтический альтруизм уверовавших в спасительную кровь Христа кочевников, а другие, вполне конкретные и практические задачи.
Для того, чтобы понять, какие цели преследовали организаторы похода в Палестину, необходимо обратиться к самому началу — а именно, к тому моменту, когда принималось решение о военной экспедиции.
Весной 1253 года в верховьях реки Онон собрался Курилтай — традиционный съезд монгольских воинов. Курилтай являлся высшим органом власти Монгольской империи — он провозглашал верховного хана и утверждал планы походов. Съезд 1253 года, в частности, должен был определить военные задачи монголов. Курилтай возглавлял верховный хан Мункэ (Монкэ) — внук Чингисхана, правивший империей с 1251 года. Его ближайшим помощником и союзником был Бату-хан, по русским источникам известный как хан Батый.
В первую очередь Курилтай решил завершить войну в Китае, которую монголы вели несколько десятков лет. Экспедицию в Южный Китай возглавил царевич Хубилай. Он разгромил царство Наньчжао, покорил тибетские и бирманские племена и взял Ханой. Но война в Китае продолжалась еще много лет.
Второе направление удара монгольской армии — на юго-запад, на Багдад, Сирию и Палестину. Лев Гумилев был уверен, что участники Курилтая поручили царевичу Хулагу «освободить от мусульман Иерусалим», то есть фактически санкционировали поход под христианским лозунгом «освобождения Святого Града». Однако мысль о том, что традиционный форум монгольских воинов, поклонявшихся Великому Небу и почитавших духов предков, начал войну во имя торжества идей Креста, да еще в западноевропейской (католической) интерпретации, представляется совершенно невероятной. Верховный хан Мункэ и «старейший в роде» Бату-хан хотя и оказывали покровительство несторианам, но сами были известны как твердые последователи исконной «монгольской веры». Так, про Мункэ рассказывали, что он «имел страсть к звериной охоте и до безумия верил волхвам и ворожеям. При каждом предприятии призывал их к себе и ни единого дня без них не был». Учитывая это, трудновато представить верховного хана монголов в роли фанатичного инициатора крестового похода и «защитника Гроба Господня».
Мункэ и его полководцы были жесткими реалистами. В своей широкомасштабной завоевательной политике они руководствовались не религиозными симпатиями и не мистико-романтическими идеями, а конкретными перспективами расширения владений Чингисидов. В этом свете так называемый «Желтый крестовый поход» Хулагу-хана предстает как очередная фаза военной экспансии монголов, направленной на Иран и Ближний Восток.
Теперь внимательней проследим действия самих «крестоносцев». После разгрома Багдадского халифата и покорения Сирии монгольская армия в 1259 году остановилась близ Газы. В это время Хулагу-хан получил известие о смерти верховного хана. Царевич спешно вернулся в Иран, оставив в Палестине небольшой отряд под командованием Кит-Буки-нойона. 3 сентября 1260 года мамлюки под командованием султана Куттуза разгромили монгольский отряд, а сам Кит-Бука-нойон был казнен. Мамлюкские войска овладели Сирией, восстанавливая мечети и вырезая христиан.
Хулагу-хан на средневековой персидской миниатюре изображен с луком, пиалой и кинжалом.
Монгольское войско под командованием царевича Хулагу, талантливого полководца и внука великого Чингисхана, в 1256 году заняло крепость ассасинов Аламут, в 1257 году разгромило исмаилитов в Иране и двинулось на Багдад.
Христиане Ближнего Востока радостно встречали монгольские войска. Хотя сам Хулагу был последователем мистического направления буддизма, но его супруга Докуз-хатун верила в Христа и покровительствовала христианам. Ревностными христианами несторианского толка были начальник штаба Хулагу найман Кит-Бука-нойон и его ближайшие помощники. Союзником монголов являлся царь Малой Армении (Киликии) Гетум I, мечтавший при помощи монгольских воинов сокрушить Багдадский халифат и создать великое армянское государство. Еще в 1253 году Гетум I предложил верховному хану монголов Мункэ подписать договор о союзе, который, в частности, предусматривал установление дружбы между монголами и христианами, освобождение христианского духовенства от податей, помощь монголов в освобождении Святой Земли и возвращение всех армянских земель, занятых мусульманами.В феврале 1258 года армия Хулагу взяла Багдад. Багдадский халифат мусульманской династии Аббасидов пал, а последний аббасидский халиф Мустасима был казнен монголами. Его дворец монголы подарили несторианскому патриарху, который благословил хана на «священную войну» против мусульман. К монгольской армии присоединились войска армянского царя и его зятя князя Антионии Боэмунда VI. В 1258-1259 годах монгольская армия при помощи союзников разбила мелкие султанаты Месопотамии и Сирии. Один за другим пали Алеппо, Дамаск, Хам, Хомс, Банияс. Победители убивали мусуольманских правителей, сжигали мечети и украшали христианские храмы. В январе 1260 года монголы перешли Еврат. Начиналась решающая фаза похода, который британский медиевист Роберт Ирвин назвал «христианским джихадом».
В Европе с радостью следили за успехами «желтых крестоносцев». Хулагу-хана и Докуз-хатун сравнивали с императором Константином и его женой Еленой, утвердившими христианство в Римской империи. Европейцы с нетерпением ждали, когда новые «воины Христа» освободят Святой град Иерусалим и Гроб Господень и восстановят торжество христиан в Святой Земле.
Однако христианские князья Палестины, теснимые мамлюками, почему-то не пришли в восторг при известии о приближении грозных союзников. Руководители орденов Храма (тамплиеров) и Святого Иоанна (иоаннитов), рыцари которых составляли основу франкского войска, открыто заявили о том, что «если придут монгольские черти, то они найдут слуг Христа готовыми к бою». Более того, на военном совете в Арке обсуждался вопрос о заключении союза с мамлюками против монголов. Хотя союз не был заключен, но крестоносцы позволили армии мамлюкского султана Кутуза отдохнуть у стен Акры, снабдили продуктами и сеном для лошадей и пропустили их через владения Иерусалимского королевства в Галилею, где стояли монголы.
В чем же причина столь странного поведения франков? Почему они столь резко отвергли помощь христианина Кит-Буки и его сподвижников и предпочли поддержать мусульман — своих злейших врагов?«Это откровенная измена делу, которому они обещали служить», — считает Лев Гумилев. Эти вопросы так волновали автора концепции этногенеза, что он несколько раз возвращался к теме «Желтого крестового похода». В трактате «В поисках вымышленного царства» Гумилев назвал главным виновником раздора между монголами и франками графа Жульена Сидонского, который «без повода и предупреждения» напал на небольшой монгольский патруль. В столкновении с графским отрядом погиб племянник Кит-Буки-нойона. В ответ монгольские войска осадили Сидон, взяли его и разрушили до основания. Сам граф Жульен успел убежать на генуэзском корабле.
Христианские князья встали на сторону графа-разбойника. Обвинив монголов в разрушении Сидона, они объявили «желтых крестоносцев» главными врагами Святой Земли. «Это было глубокое заблуждение, но оно сыграло решающую роль в событиях, которые произошли во второй половине XIII в.», — отметил Лев Гумилев. Он полагал, что, направляя войска в Палестину монгольские ханы ставили исключительно благородные цели освобождения Гроба Господня и помощи местным христианам, а Кит-Буку-нойона называл «последним паладином восточного христианства», «последним подлинным паладином Креста».
Однако насколько соответствуют исторической реальности столь восторженные оценки «Желтого крестового похода»? С какой стати монгольские владыки, известные как весьма практичные правители и жестокие завоеватели, в своих военных предприятиях стали руководствоваться религиозно-мистическими идеалами далекой Европы? Не логичнее ли предположить, что настоящими целями так называемого «крестового похода» был не романтический альтруизм уверовавших в спасительную кровь Христа кочевников, а другие, вполне конкретные и практические задачи.
Для того, чтобы понять, какие цели преследовали организаторы похода в Палестину, необходимо обратиться к самому началу — а именно, к тому моменту, когда принималось решение о военной экспедиции.
Весной 1253 года в верховьях реки Онон собрался Курилтай — традиционный съезд монгольских воинов. Курилтай являлся высшим органом власти Монгольской империи — он провозглашал верховного хана и утверждал планы походов. Съезд 1253 года, в частности, должен был определить военные задачи монголов. Курилтай возглавлял верховный хан Мункэ (Монкэ) — внук Чингисхана, правивший империей с 1251 года. Его ближайшим помощником и союзником был Бату-хан, по русским источникам известный как хан Батый.
В первую очередь Курилтай решил завершить войну в Китае, которую монголы вели несколько десятков лет. Экспедицию в Южный Китай возглавил царевич Хубилай. Он разгромил царство Наньчжао, покорил тибетские и бирманские племена и взял Ханой. Но война в Китае продолжалась еще много лет.
Второе направление удара монгольской армии — на юго-запад, на Багдад, Сирию и Палестину. Лев Гумилев был уверен, что участники Курилтая поручили царевичу Хулагу «освободить от мусульман Иерусалим», то есть фактически санкционировали поход под христианским лозунгом «освобождения Святого Града». Однако мысль о том, что традиционный форум монгольских воинов, поклонявшихся Великому Небу и почитавших духов предков, начал войну во имя торжества идей Креста, да еще в западноевропейской (католической) интерпретации, представляется совершенно невероятной. Верховный хан Мункэ и «старейший в роде» Бату-хан хотя и оказывали покровительство несторианам, но сами были известны как твердые последователи исконной «монгольской веры». Так, про Мункэ рассказывали, что он «имел страсть к звериной охоте и до безумия верил волхвам и ворожеям. При каждом предприятии призывал их к себе и ни единого дня без них не был». Учитывая это, трудновато представить верховного хана монголов в роли фанатичного инициатора крестового похода и «защитника Гроба Господня».
Мункэ и его полководцы были жесткими реалистами. В своей широкомасштабной завоевательной политике они руководствовались не религиозными симпатиями и не мистико-романтическими идеями, а конкретными перспективами расширения владений Чингисидов. В этом свете так называемый «Желтый крестовый поход» Хулагу-хана предстает как очередная фаза военной экспансии монголов, направленной на Иран и Ближний Восток.
Теперь внимательней проследим действия самих «крестоносцев». После разгрома Багдадского халифата и покорения Сирии монгольская армия в 1259 году остановилась близ Газы. В это время Хулагу-хан получил известие о смерти верховного хана. Царевич спешно вернулся в Иран, оставив в Палестине небольшой отряд под командованием Кит-Буки-нойона. 3 сентября 1260 года мамлюки под командованием султана Куттуза разгромили монгольский отряд, а сам Кит-Бука-нойон был казнен. Мамлюкские войска овладели Сирией, восстанавливая мечети и вырезая христиан.
Хулагу-хан на средневековой персидской миниатюре изображен с луком, пиалой и кинжалом.И что же предпринял Хулагу? Да ничего. Он остался в Иране, продолжая укреплять свой улус, фактически превратившийся в самостоятельное государство, лишь формально связанное с Монгольской империей. Планы «освобождения Святой Земли» и возвращения Иерусалима мусульманам, которыми якобы руководствовался глава похода в Палестину, были полностью забыты. Хулагу был провозглашен ильханом Ирана. Он стал основателем новой династии иранских государей, которая правила до 1353 года. Потомки главы «Желтого крестового похода» приняли ислам и заключили мир с мамлюкскими султанами.
Таким образом поход монгольских войск в Палестину был только очередной военной экспедицией чингисидского царевича, мечтавшего вовсе не об освобождении Святой Земли, а о короне для себя и своих детей. И реакция франкских правителей на этот завоевательный поход была вполне разумной и адекватной: крестоносцы предпочли помочь своим «близким врагам» — местным мусульманам, с которыми они не только воевали, но время от времени вступали в союзы (так, союзником Иерусалимского королевства был эйюбидский султан Алеппо и Дамаска, убитый монголами), нежели подчиниться «далеким друзьям», разрушавшим и грабившим процветающие города и крепости.
Итак, «Желтый крестовый поход» оказался сказкой. Но сказкой столь красивой, столь чертовки привлекательной, что она буквально зачаровала великого историка, заставив его, одного из самых глубоких знатоков монгольских и китайских источников, закрыть глаза на очевидные факты. Говорят, что ошибка гения ценней нежели абсолютно верные банальные прописные истины. И, может, для развития нашей исторической науки романтическое сказание Льва Гумилева о «последнем паладине восточного христианства» сыграло более важную роль, чем наукообразное описание истории возникновения одной из чингисидских династий.
http://www.hist.ru/mongol.html
