Один из наиболее ранних армянских переселенческих очагов на территории современной Румынии образовался в Сирете. Время его возникновения неизвестно, но о местных армянах упоминается уже в 1371 году в связи с попытками папства утвердить здесь католического епископа (1). На рубеже XIV-XV веков Сирет в церковном отношении имел столь важное у армянских католикосов признание, что те отдельно упоминали его в своих посланиях в числе наиболее известных мест, населенных армянами.

Первое из этих посланий датировано 1388 годом. В нем католикос всех армян Тэодорос в очередной раз отказывается признавать «недостойного лжеепископа Григора» своим местоблюстителем и вновь подтверждает полномочия архиепископа Ованэса, сына Насрэддина, на этом посту.

Духовному начальству архиепископа Ованэса вверялись как армяне Львова, являвшегося епархиальным центром, так и Сирета, Сучавы, Каменца, Луцка, Киева и других городов (2). Интересно, что указанный Григор, католикосом Месропом в 1364 году назначенный предстоятелем армян Львова, Луцка, равно как и соседствовавших с ними поселений (3), уже давно узурпировал власть и никак не уходил.

В одной рукописной книге «Толкование псалмов от Нэрсэса Ламбронаци» сохранилась памятная запись, из которой следует, что Ованэс еще в 1379 году был вызван католикосом Костандином и вместо Григора назначен местоблюстителем «страны Руссов и Валахов»: «И при возвращении в свою страну архиепископ тэр Ованэс принес книгу эту, что есть Толкователь псалмов – великий дар стране Руссов…» (4).

Второе послание, написанное католикосом Акобом в 1410 году, подтверждало права того же архиепископа Ованэса на Львовскую епархию, включавшую Сирет, Сучаву, Каменец, Луцк, Киев и другие города и села (5).

Третье послание, более позднее, было написано католикосом-коадъютором Аристакесом, правившим в третьей четверти XV века. В ней, обращаясь к армянам Львова, Сучавы, Каменца, Сирета, Ботошана, Киева и других мест, он сообщал о прибытии в католикосат некоего архимандрита Хачатура и назначении его епископом Львовской епархии согласно письменным рекомендациям польского короля Казимира и советов старейшин армян Львова и Каменца (6).

Однако вскоре, в период усиления Молдавского княжества при господаре Стефане III Великом (1457-1504 гг.), армянам его владений была отведена отдельная от Львовской епископская кафедра с центром в Сучаве.

В этом отношении интересным представляется памятная запись 1507 года из книги Гомилиарий, которая содержит читаемые во время обедни отрывки из Библии, распределенные отдельно по каждому из дней года.

Согласно памятной записи, книга была создана в Сучаве по заказу армян Сирета, рукой епархиального епископа Симеона: «Коли повстречаете сие угощение божественное [= Гомилиарий], помяните в пречистых молитвах ваших жаждущих получателей его – священников, и старейшин, и госпож города Сирет: иерея Тиратура и его сына иерея Хачика, а также его зятя иерея Кристосатура, Миклоша и его братьев Григора и Мартироса, отошедших ко Христу, управляющего Улупека и его брата Хутлупека, Николча, Холпека, Хачума… и женщин: Манак, Мелик, Еагут, Марук, Анушку, Зоал… матушку Тухтар, матушку Маргарит, матушку Азиз-хатун…

Также, если сочтете достойным, единождым «Господи помилуй» помяните меня, Симеона, мнимого епископа, и родителей моих, и братьев, и сестер, отошедших ко Христу… Помяните также иерея Иованэса, который написал начало… и полностью расцветил [Гомилиарий] и украсил…

Завершена сия [книга], что называется «Круглый год», [скопированная] руками многогрешного епископа Симеона и иерея Иованэса, в городе, что называется Сучава, под сенью [церкви] Святой Богородицы у ног жизненосного Святого Креста, в патриаршество владыки-католикоса тэр Саргиса и епископство в сей области [мое], пустословного писца, и начальство господаря Богдана, в пору полуторагодового правления его, в Армянское летосчисление 956 [= 1507 год], в марте месяце 12-го дня» (7).

Упоминание Сирета в приведенных документах свидетельствует не только о наличии в городе в XIV-XVI веках многолюдной армянской общины, светских и духовных лиц, но и, разумеется, армянской церкви.

Обратим внимание на присутствие трех иереев в Сирете в 1507 году, что, невзирая на их родство, говорит о довольно большой пастве и, возможно, даже о существовании более чем одной церкви.

Однако непосредственное указание на саму церковь впервые встречаем лишь в знаменитой поэме Минаса Тохатеци «Плач по армянам страны Олахов». В ней автор рассказывает о погромах армянских кварталов и армянских церквей, учиненных господарем Штефаном Рарешом в 1551 году по наущению местного грекоправославного духовенства.

При этом армяне не были единственным объектом преследований этого 21-летнего правителя, убитого уже через год. Кратковременное господство его вообще ознаменовалось жестокостью и бесчинствами. Так вот, относительно разорения и разрушения отрядами Рареша нескольких армянских церквей, в том числе и сиретской, Минас Тохатеци пишет:

Церкви армянские, что были
В Хотине, Сэрате, Ясис-пазаре,
Васлове, Ботошане, Урумане,
Все основательно разорили.
Указ более суровый издали,
На этот раз церкви те сломали.
Сосуды, что были, разграбили,
Все книги армянские сожгли (8).

Более конкретные, но весьма скудные сведения об армянской церкви в Сирете встречаем в памятных записях, или колофонах, XVII века. Из них собственно и узнаем, что та была освящена в честь Святой Богородицы.

Неизвестно только, что это была за церковь – восстановленная после разрушения 1551 года или заново построенная? По мнению А. Сируни, церковь была восстановлена (9), и к середине XVII века епископ Антон Серебгоенц совершил в ней рукоположение в священники (10).

В тот же период, в 1652 и 1653 годах, для армянской церкви Святой Богородицы в Сирете писались две книги: Евангелие и Гимнарий. В колофоне первой говорится: «…списано и закончено [Евангелие] рукой греховного и недостойного слуги Божьего Мурата-Саргиса, сына милостивой души Микаела, в городе Язловце. С помощью Духа Святого завершено [оно] в Армянское большое летосчисление 1101 [= 1652 году], месяца сентября 4-го, в день четверг.

Итак, с превеликим рвением получил сие [Евангелие] верный и благочестивый ходжа Туман, [который] дал написать [его] в память о себе, о душах своих родителей и отдал в память в страну Олахов, в город Сэрат, в церковь Святой Богородицы, во времена владыки-католикоса Пилиппоса и в царствование господина Василе [Лупу] и в наместничество тэр Минаса…» (11).

Второй колофон, за авторством того же писца из Язловца, сообщает: «Списаны и закончены изложенные [здесь] благословения рукой грешного и недостойного слуги Божьего дьякона Мурата из города Язловец, сына милостивой души Микаела. Но написан [Гимнарий] в стране Олахов, в богохранимом городе Сэрат, под сенью [церкви] Святой Богородицы. В год 1102 [= 1653], месяца апреля 25-го, в день понедельник завершен» (12).

В 1669 году армянскую церковь в Сирете упоминает уже католический миссионер Луиджи Мариа Пиду, также не расщедриваясь на подробности .

Относительно передвижения в этом регионе интересно следующее сообщение 1613 года из рукописного Сборника: «В год 1062 [= 1613] пробыл я в большом городе Галиче… на третий день достиг Чернов­цов, апреля 22-го прибыл в Олахов страну в город Сэрат и остался на 3 дня.

Апреля 26-го [прибыл] в Шачов [= Сучава], 1-го мая… отправился в город Яссы… мая 13-го отправился в [страну] Пухтан, в день Вознесения в четверг вошел в Пухтан…» . Таким образом, автор записи, начав свое путешествие из Галиции, побывал в Буковине (Сирет, Сучава), затем в землях исторической Молдавии (Яссы), а после отправился в Пухтан, под которым в данном случае, видимо, подразумевается Бессарабия.

В XVIII веке армянская община Сирета пришла в упадок. Минас Бжишкян, монах из венецианской армяно-католической Конгрегации Мхитаристов, побывав здесь в 1808 году, написал: «Это благовидный сельский городок с каменными постройками и одной польской церковью.

Посредине его течет река Серат, или Середин, которая впоследствии впадает в большую реку Дунай. Имеется здесь большой мост деревянный, пройдя по которому вошли мы в городок тот, но не увидели в нем ничего примечательного.

Двести лет назад здесь было много армян, как явствует из памятной записи [рукописи] из Каменца, однако ныне их осталось всего 10 домов. Пастырствует над ними католический священник, поскольку собственного священника и церкви у них нет» (15).

Сегодня в Сирете мало что напоминает об армянах. По сведениям Урсачи Дорела, сотрудника местного музея, на улице Богдана Воды, в самом начале которой стоит построенная в 1908 году грекокатолическая церковь Воздвижения Святого Креста (именуется церковью 14-го сентября), некогда было много жилых домов армян.

Сохранился лишь один из них – старый дом армянина по фамилии Кудла (фото 2). Через один дом от него, ближе к церкви Воздвижения, стоит здание бывшей школы, построенное в XIX веке. По сведениям того же Урсачи Дорела, когда копали его фундаменты, обнаружились украшенные орнаментальной резьбой надгробия с армянскими эпитафиями XVI-XVII веков.

Если это сведение (пока документально не обоснованное, однако наиболее правдоподобное) подтвердится, можно будет заключить, что именно в районе теперешней улицы Богдана Воды и церкви Воздвижения Креста некогда и располагался армянский квартал Сирета вместе с армянскими кладбищем и церковью.

По крайней мере, шесть из обнаруженных тогда армянских надгробий сохранились. Они перенесены на северо-восточную окраину города и встроены в каменную ограду католического кладбища с внешней стороны: горизонтально, лицевыми сторонами наружу (фото 3).

Само кладбище – сравнительно новое и продолжает действовать: наиболее ранние погребения в нем относятся к концу XIX века. Состояние же армянских надгробий – многовековых свидетелей истории армян Сирета – плачевное. Изготовленные из хрупкого песчаника, они быстро разрушаются.

Положение еще более усугубляется местонахождением этих мемориалов под открытым небом, при постоянных перепадах температуры и влажности. И хотя на них еще местами заметны остатки закрепляющего защитного покрытия, нанесенного, видимо, в последней четверти XX века, это положения уже не спасает. Защитная пленка смыта, и выветривание активно продолжается.

По поводу армянских надгробий из Сирета есть и другие сведения, принадлежащие Еуджену Козаку, в 1903 году опубликовавшему пять армянских эпитафий, высеченных на них: «С внешней стороны оградительной стены римско-католического кладбища в Сирете крепко замурованы шесть армянских камней.

Ранее они, вероятно, принадлежали доминиканскому монастырю и использовались как плиты мощения, поскольку были обнаружены у оголившегося ныне основания [тамошней] колокольни, сложенные в углу. Из 13 могильных плит, найденных здесь, шесть, лучше сохранившиеся, недавно были использованы в упомянутой кладбищенской стене. Все они сделаны из песчаника…» (16).

Затем автор из шести армянских эпитафий, имевшихся на надгробиях в кладбищенской стене, приводит пять с сопутствующим немецким переводом (17).

Таким образом, шесть армянских надгробий с эпитафиями как минимум с 1903 года находились в кладке каменной ограды римско-католического кладбища.

Причем, согласно Е. Козаку, сюда они были привезены из Доминиканского монастыря, где были сложены у основания колокольни в углу. Доминиканский монастырь в Сирете, основанный в XIV веке, был разрушен в XVI веке, но величественные руины его еще долгое время продолжали существовать (18).

В 1632-1639 годах посетивший Молдавию итальянский монах Николо Барси упоминал о прекрасном Доминиканском монастыре в Сирете, освященном во имя Иоанна Крестителя. Во дворе существовал чудотворный источник, привлекавший многих паломников (19).

Непонятно только, с какой целью армянские надгробия XVI-XVII веков были перенесены на территорию католического монастыря. Именно – перенесены, поскольку они не имели никакого отношения к католикам и изначально не могли быть там.

Эти мемориалы вообще не могли быть нигде больше, кроме как на армянском кладбище или в армянской церкви. Ведь они лежали на могилах усопших, некогда принадлежавших к лону Армянской Апостольской Церкви.

Об этом безоговорочно свидетельствует использованное в эпитафиях Армянское христианское летосчисление, применяемое именно армянами традиционного толка. Немаловажным подтверждением сделанного заключения является и существование в тот период в Сирете армянской церкви, духовенство которой признавало главенство армянского католикоса. Последнее явствует из приведенного исторического материала.

Очевидно, здание армянской церкви в Сирете прекратило свое существование давно, скорее всего, к середине XVIII века, если не ранее. Во всяком случае, в самом начале XIX века М. Бжишкян не только не увидел его, но и не упомянул о его развалинах или же бывшем местонахождении.

По всей видимости, эти воспоминания были утрачены, точно так же как и сведения об армянском кладбище и армянских надгробиях. Того и другого просто не было видно. Если бы они служили плитами мощения в Доминиканском монастыре, М. Бжишкян не только упомянул бы о них, но и привел бы эпитафии.

Приходится заключить, что надгробия, общим числом 13, были выявлены позднее, после посещения М. Бжишкяна, и перенесены в Доминиканский монастырь. К концу XIX века шесть из них, наиболее хорошо сохранившиеся, были перенесены оттуда и вставлены в ограду католического кладбища. Судьба остальных семи неизвестна.

Учитывая уникальность армянских надгробий, сохранившихся в Сирете, важность армянских надписей и орнаментальной резьбы на них, равно как и неопределенность их дальнейшей судьбы, ознакомимся с ними подробнее.

1. Надгробие из желтоватого зернистого песчаника формы трапеции. Размеры: 160х50 (33) см. Врезная надпись в одну строчку обегает лицевую (горизонтальную) поверхность по всему периметру.

Вытесанная строгими заглавными буквами (высота 6 см), она помещена на низком бортике, окаймляющем композицию словно рама (фото 9). В углах бортика-рамы выступает по одному цветочному орнаменту.

Центральная часть лицевой поверхности украшена орнаментальной резьбой, симметрично расположенной по ее вертикальной оси. Композиция представлена исходящим из вазона цветком на длинном стебле с роскошной листвой. Лиственный ряд из шести округлых ярусов завершается скромным бутоном с символическим семенем внутри.

Армянский оригинал надписи с некоторыми огрехами опубликован Е. Козаком с параллельным немецким переводом (20). Правильное его чтение (табл. 1) в русском переводе видится таким: «Сие суть надгробие упокоения милостивой души Марго, что была [чадом] Саhака [и] угасла лета 1000 [= 1551 год нашей эры], в день среду[?]».

2. Надгробие из прямоугольного блока желтого песчаника (фото 4). Размеры: 74х56 см. Продольные бока лицевой (горизонтальной) поверхности украшены резными лентами простой «сетки», состоящей из впадающих ромбиков. Надпись из семи строк, выполненная врезными заглавными буквами (высота 8 см), занимает оставшееся поле лицевой поверхности.

Строки разделены врезными линиями. Надпись сохранилась плохо. В 1903 году она была опубликована Е. Козаком (21). Здесь приводится с некоторыми исправлениями (табл. 2) в переводе на русский язык: «/ / / [Помилуй Боже?] ходжа Никоса, угасшего в год 1100 [= 1651 год] ноября 15-го / / / в день / / /».

3. Надгробие из желтоватого блока песчаника формы слабовыраженной трапеции (фото 5). Размеры: 132х52 (50) см. Сохранность – неудовлетворительная: верхний левый бок сбит. Лицевая сторона по всему периметру обведена невысоким широким бортиком, на котором помещена однострочная надпись, выполненная врезными заглавными буквами (высота 4-5 см).

Центральную часть композиции занимает симметрично расположенный по вертикальной оси крупный растительный ряд из шести округлых ярусов: шесть чередующих друг друга овальных колец, образованных из мощных стеблей, содержат внутри по одному бутону, исходящему из листвы.

Причем в крайних кольцах, разделенных от остальных исходящими из вертикальной оси боковыми миниатюрными листьями, внутренний орнамент обращен наружу. Такими же боковыми листьями, исходящими из вертикальной оси, отмечена и середина между четырьмя внутренними кольцами. В них, как бы разделенных по два с каждой стороны, внутренние орнаменты обращены друг к другу.

Надпись большей частью не читается. Фрагменты ее, публикуемые впервые (табл. 3), в русском переводе звучат так: «[Сие суть надгробие упокоения] / / /, кто был сыном Саргиса / / / [и] угас лета 1052 [= 1603 год] мая 22, в день субботу».

4. Фрагмент надгробия из желтого песчаника формы слабовыраженной трапеции. Сбита правая часть. Размеры: 100х55 (52) см. Орнаментальная и литерная резьба большей частью сглажена.

Надпись, выполненная врезными заглавными буквами (высота 5 см) на слегка выступающем бортике, окаймляет лицевую поверхность плиты по всему периметру (фото 6). Остальное поле занимает симметрично расположенный по вертикальной оси лиственный ряд, абсолютно идентичный предыдущему.

Надпись опубликована в 1903 году (22) и, судя по всему, уже тогда читалась плохо: «[Сие суть] надгробие упокоения Султана, который был / / / угас / / / ». Армянский оригинал представлен в таблице 4.

5. Надгробие из желтоватого песчаника формы слабовыраженной трапеции, обработанное по лицевому периметру полувалом. Размеры: 130х50 (47) см. Сохранность – удовлетворительная. Хотя композиционно оформление лицевой поверхности и близко к предыдущим, однако отличается использованием исключительных для сиретской серии мотивов – крестов и виноградных гроздьев. Памятник этот заслуживает особого внимания и бережного отношения.

Врезная надпись из заглавных букв (высота 6 см), напоминающих полуунициал, замыкает поверхность плиты по всему периметру (фото 1). Оставшееся поле занимает симметрично расположенная по вертикальной оси виноградная лоза, совмещенная с крестовым рядом: три чередующихся кольца, образованных выступающими виноградными побегами, содержат внутри по одному, также выступающему, равноконечному кресту со стрелочными окончаниями.

Поля между ветвями крестов отмечены маленькими помпонами. Под нижним кольцом изображено корневище виноградной лозы, развитое по бокам веточками с листьями. Над верхним кольцом по центру изображен цветок, похожий на увенчанный трехконечной тиарой тюльпан.

По обе стороны от него симметрично расположены крупные виноградные листья: по одному с каждой стороны. Поля вокруг центрального кольца заполнены четырьмя виноградными кистями с сопутствующими зубчатыми листочками, схожими с верхними.

Надпись читается хорошо: «Сие суть надгробие упокоения Ованэса, его жены Зардроhи и его сына Шатпея. Помилуй Боже их души. Год 1068 [= 1619 год], день среда». Она опубликована Е. Козаком, но прочтение ее небезупречно (23). Армянский оригинал представлен в таблице 5.

6. Надгробие из желтоватого песчаника формы слабовыраженной трапеции (фото 7). Размеры: 147х56 (54) см. Сохранность – неудовлетворительная. Орнаментальная и литерная резьба сильно разрушена.

Надпись, выполненная врезными заглавными буквами, высечена на низком бортике, замыкающем лицевую поверхность по периметру. Она была опубликована в 1903 году Е. Козаком (24) и в дополненном прочтении (табл. 6) переводится так: «Сие суть надгробие упокоения милостивой души Акобшаhа, который угас лета 1106 [= 1657 год] / / / [Января? Июня? Июля?]».

Центральную часть лицевой поверхности занимает состоящий из 6 ярусов крупный резной лиственный ряд, повторяющий композицию надгробий 3 и 4.

Помимо описанных надгробий, в ограду кладбища встроены еще два мемориала – гораздо более позднего происхождения. На одном из них, имеющем форму слабовыраженной трапеции, под резной короной высечена эпитафия на польском языке.

Лицевая поверхность, включающая и надпись с короной, обведена рамой, украшенной растительными побегами. Второе надгробие, также позднее и трапециевидное, надписей не имеет, во всяком случае – на обозримой лицевой стороне.

Последняя по периметру окаймлена широкой низкой отшлифованной рамой, внутри которой неглубокая резьба с использованием растительных мотивов: по центру – два стилизованных цветочных орнамента в окружении причудливой листвы (фото 8). Размеры: 100х51 (47) см.

Не исключено, что эти два надгробия также принадлежали могилам армян. Однако их композиционные решения, относящиеся к более позднему временному периоду и отличным друг от друга художественным приоритетам, не только разнятся между собой, но и мало что общего имеют с резным оформлением представленных выше армянских надгробий XVI-XVII веков, выделяющихся своеобразием и самобытностью.

Заканчивая на этом наш маленький экскурс, хочется выразить надежу, что описанные выше редчайшие образцы историко-культурного наследия армян Сирета найдут свое достойное место в какой-нибудь экспозиции с надлежащим уходом, что спасет их от полного уничтожения.

Татевик Саргсян