Через полгода после подписания Московского договора, 26 сентября того же 1921 года в Карсе была созвана конференция, на которой 13 октября был заключен четырехсторонний договор о дружбе между Армянской, Азербайджанской и Грузинской Советскими Социалистическими Республиками, с одной стороны, и Турцией – с другой. Текст нового документа представлял собою лишь несколько отредактированную версию Московского договора.

Подписание Карсского договора вполне логично еще и потому, что Московский договор с Турцией был подписан от имени России и формально еще не имел отношения к странам Закавказья. В 1921 году «советизация» Армении, Грузии и Азербайджана, правда, закончилась, но она была еще слишком неустойчивой, чтобы РСФСР могла доверить этим республикам самостоятельно подписывать международные договоры, тем более такие важные, как подтверждающие раздел региона. По второй статье Московского договора к Турции отходили Карская и Сурмалинская провинции Армении с горой Арарат, а третья – то есть Нахичеван – под протекторат Азербайджана. Так за счет Армении были, по сути, удовлетворены аппетиты Турции, Азербайджана и Грузии.

Как считают исследователи, к Московскому (российско-турецкому) договору 1921 года имелся секретный протокол, основные положения которого, в том числе и по части Нахичевана, были фактически перемещены в текст Карсского договора. Достоверных сведений о существовании секретного протокола к Московскому договору пока не удалось найти. Но, если такой секретный протокол к Московскому договору все-таки существовал, то он будет иметь прямое отношение, как мы считаем, и к положениям Карсского договора.

Почему мы исходим из такого предположения. Дело в том, что Московский договор предполагал определенный срок своего действия, после которого подписавшие его стороны, т.е. Турция и Советская Россия, должны были или пролонгировать этот Договор, или считать его утратившим силу. Указывался возможный срок действия этого Договора в 25 лет, что и было зафиксировано в предполагаемом секретном протоколе к этому Договору.

Как известно, весной 1945 года со стороны Армянской ССР и Грузинской ССР Турции были предъявлены территориальные претензии и ультиматум о необходимости отвода её «войск и населения» до известных ей границ с тем, чтобы к марту 1946 года советские войска вошли на эту территорию. Если к 1921 году приплюсовать 25 лет, то получается именно 1946 год. К этому мы еще вернемся.

Карсский договор вступил в силу 11 сентября 1922 года. Он состоит из преамбулы, 20 статей и 3 приложений. Срок действия договора не был оговорён. Однако по некоторым сведениям, договор имел дополнительные секретные протоколы, в которых в частности указывался 25-летний срок действия его положений. Таким образом, выражение о покровительстве Азербайджана над Нахичеванской областью оговоренной в статье 5, становится объяснимым.

Не малый интерес представляет собой и тот факт, что в 1925 году посол РСФСР в Турции Виноградов в официальной ноте потребовал денонсации Русско-турецкого договора 1921 года, сопровождая столь нетрадиционное в международной практике поведение заявлениями о готовности России осуществить ее в одностороннем порядке. При этом, по турецкому источнику, посол Виноградов в устной беседе в МИД объясняет: «Мы не можем ждать 25 лет и подписали РТД потому, что тогда мы были слабы. А теперь мы сильны и требуем восстановления границ Армении». На что немедленно реагирует один из известнейших государственных деятелей Турции того времени Исмет Иненю, преемник Кемаля Ататюрка на посту президента: «Новой стране необходимо придерживаться своих международных обязательств, а через 25 лет Турция, конечно же, возвратит эти территории. Таким образом, принадлежность трех отторгнутых от Армении провинций в пользу Турции и Азербайджана в юридическом плане с 16 марта 1946 года является историческим нонсенсом.

Тем не менее, после 1921 года первым официальным документом на уровне двустороннего соглашения СССР и Турции, заявляющим, что стороны не имеют взаимных территориальных претензий, является межгосударственный договор, подписанный в августе 1978 года во время официального визита турецкого премьера Бюлента Эджевита в Москву. Договор с советской стороны подписал Алексей Косыгин 22 августа 1978 года. Абзац об отсутствии взаимных территориальных претензий – второй. Отклики турецкой прессы того времени откровенно радостно указывают на русско-турецкий договор 1921 года. В тексте Карсского договора, есть один весьма важный пункт, который почему-то не принимается во внимание. «Дабы обеспечить открытие проливов и свободу прохождения торговых судов для всех народов», – гласит 9 статья. Проливы Босфор и Дарданеллы всегда были важным инструментом турецкой внешней политики, и не воспользоваться ими в любом случае было бы грешно. А уж тем более в «армянском вопросе». Как обращает внимание корреспондент Информационного агентства «PanARMENIAN.Net», «если учесть то, что для России установление благоприятного режима прохождения проливов для собственных судов было и остается очень важным, то подписание подобных договоров не исключается и в будущем».

Итак, для более пристального изучения Карсского договора, приведем его текст полностью:

Договор о дружбе между АССР, ССРА и ССРГ с одной стороны и Турцией с другой, заключенный при участии РСФСР в Карсе

13 октября 1921 г.

Правительства Социалистической Советской Республики Армении, Азербейджанской Социалистической Советской Республики и Социалистической Советской Республики Грузии с одной стороны и Правительство Великого Национального Собрания Турции с другой, разделяя принципы братства наций и права народов на самоопределение, воодушевляемые желанием установить между ними постоянные сердечные взаимоотношения и непрерывную искреннюю дружбу, основанную на взаимных интересах обоих сторон, решили заключить при участии Российской социалистической Федеративной Советской Республики договор о дружбе и назначили для сего своими Уполномоченными:

Правительство Социалистической Советской Республики Армении: Асканаза Мравиана, Народного Комиссара по Иностранным Делам, Погоса Макинзиана, Комиссара по Внутренним Делам.

Правительство Азербейджанской Советской Республики: Бебута Шахтахтинского, Народного Комиссара Государственного Контроля.

Правительство Социалистической Советской Республики Грузии: Шальву Элиаву, Народного Комиссара по Военным и Морским Делам, Александра Сванидзе, Народного Комиссара по Иностранным Делам и Народного Комиссара по Финансовым Делам.

Правительство Великого Национального Собрания Турции: Киазима Кара-Бекир Пашу, депутата от Адрианополя в Великое Национальное Собрание, Командующего Восточным фронтом, Вели Бея, депутата бордура в Великое Национальное Собрание, Муштар Бей, бывшего Помощника Статс-Секретаря общественных работ. Мемду Шеврет-Бея, полномочного Представителя Турции в Азербейджане.

Правительство Российской Социалистической Федеративной Советской Республики Якова Ганецкого, Полномочного Представителя в Латвии, каковые после обмена полномочиями, найденными в надлежащей и законной форме, согласились о нижеследующем:

С т а т ь я 1.

Правительство Великого Национального Собрания Турции и Правительства Социалистических Советских Республик Армении, Азербейджана и Грузии считают отмененными и не имеющими силы договоры, заключенные между государствами, раньше осуществлявшими свои суверенные права на территории, входящей ныне в состав территории договаривающихся сторон, касающиеся вышеупомянутых территорий, а равно и договоры, заключенные с третьими державами относительно Закавказских Республик.

Считается установленным, что настоящая статья не применяется к Турецко-Русскому договору, заключенному в Москве 16 марта 1921 г.

С т а т ь я 2.

Договаривающиеся стороны соглашаются не признавать никаких мирных договоров или иных международных актов, к принятию которых понуждалась бы силою одна из них. В силу этого, правительства Социалистической Советской Республики Армении, Азербейджана и Грузии соглашаются не признавать никаких Международных актов, касающихся Турции, и не признанных Национальным Правительством Турции, представленной ныне ее Великим Национальным Собранием.

(Под понятием Турции в настоящем договоре подразумеваются территории, включенные в Национальное Турецкое Соглашение от 8 января 1920 г. (1336), выработанное и провозглашенное Оттоманской палатой депутатов в Константинополе и сообщенное прессе и всем Державам).

Со своей стороны Правительство Великого Национального Собрания Турции соглашается не признавать никаких международных актов, не признанных соответствующими Правительствами этих стран, представленные ныне советами Армении, Азербейджана и Грузии.

С т а т ь я 3.

Правительства Социалистических Советских Республик Армении, Азербейджана и Грузии, считая режим капитуляции не совместимым с свободным национальным стремлением всякой страны, равно как и с полным осуществлением ее суверенных прав, считают потерявшими силу и отмененными всякого рода действия и права, имеющие какое либо отношение к этому режиму.

С т а т ь я 4.

Северо-Восточная граница Турции (согласно карте Русского Генерального Штаба масштабов 1/21000-5 верст в дюйме) определяется линией, которая начинается у деревни Сарп, расположенной на Черном море, проходит через гору Хедис-Мта, линию водораздела горы Шавшет гору Канин Даг, она следует затем по старым северным административным границам Арданского и Карсского санжаков по тальвегу рек Чай и Арак устья Нижнего Карса-Су. (Подробное описание границ и вопросы, к ней относящиеся, определены в приложении 1-м и 2-м и на прилагаемой карте, подписанной обоими договаривающимися сторонами). В случае разногласия между текстом договора и картой, решающее значение придается тексту.

Подробное определение и проведение государственной границы в натуре, равно как и установка пограничных знаков производится смешанной пограничной комиссией с одинаковым числом членов (от договаривающихся сторон) и с участием представителя РСФСР.

С т а т ь я 5.

Правительство Турции и Правительство Советской Армении и Азербейджана соглашаются, что Нахичеванская область в границах, определенных в приложении 3 настоящего договора, образует автономную территорию под покровительством Азербейджана.

С т а т ь я 6.

Турция соглашается уступить Грузии сюзеренитет над городом и портом Батума и территорией, лежащей к северу от границы, указанной в ст. 4 настоящего договора, и составляющей часть Батумского округа, при условии, что 1) население местностей, указанных в настоящей статье, будет пользоваться широкой местной автономией в административном отношении, обеспечивающей каждой общине ее культурные и религиозные права, и что населению будет предоставлена возможность установить в указанных местностях земельный закон, соответствующий его пожеланиям. 2) Турции будет предоставлен свободный транзит всех товаров, отправляемых в Турцию или из нее, через Батумский порт, беспошлинно, без учинения каких либо задержек и без обложения их какими бы то ни было сборами, с предоставлением Турции права пользоваться Батумским портом без взимания за то специальных сборов.

Для проведения в жизнь этой статьи будет немедленно после подписания настоящего договора образована Комиссия из представителей договаривающихся сторон.

С т а т ь я 7.

Правительство Советской Социалистической Грузии и Правительство Национального Собрания Турции соглашаются облегчить жителям пограничной зоны переход границы, с условием соблюдения таможенных, полицейских и санитарных правил, которые будут установлены по этому поводу Смешанной Комиссией.

С т а т ь я 8.

Правительство Социалистической Советской Республики Грузии и Правительство Великого Национального Собрания Турции, принимая во внимание необходимость для жителей пограничных местностей обоих стран пользоваться летним и зимним пастбищем, находящимся по другую сторону границы, согласились предоставить этим жителям право перехода через границу их стадам и пользоваться обычными пастбищами.

Таможенное правило, равно как и полицейские, санитарные и другие мероприятия для перехода через границу будут установлены Смешанной Комиссией.

С т а т ь я 9.

Дабы обеспечить открытие проливов и свободное прохождение через них для торговых сношений всех народов, Турция и Грузия соглашаются передать окончательную выработку международного статута Черного моря и проливов особой Конференции из делегатов прибрежных стран, при условии, что вынесенные ею решения не нанесут ущерба Полному Суверенитету Турции, равно как и безопасности Турции и ее столицы Константинополя.

С т а т ь я 10.

Договаривающиеся стороны соглашаются не допускать образования или пребывания на своей территории организаций или групп, претендующих на роль правительства другой страны, или часть ее территории, равно как и пребывание групп, имеющих целью борьбу с другим государством.

Считается установленным, что под турецкой территорией, упомянутой в настоящей статье, подразумевается территория, находящаяся под непосредственным военным и гражданским управлением Правительства Великого Национального Собрания Турции.

С т а т ь я 11.

На граждан обоих договаривающихся сторон, находящихся на территории другой стороны, будут распространяться все права и обязанности, вытекающие из законов страны, в коей они находятся, за исключением обязанностей по национальной обороне, от коих они будут освобождены.

Вопросы, касающиеся семейного права, права наследственного и дееспособности граждан обоих сторон, также составляют исключение из постановлений настоящей статьи. Они будут разрешены особым соглашением.

С т а т ь я 12.

Обе договаривающиеся стороны согласны применить принципы наибольшего благоприятствования граждан каждой из договаривающихся сторон, пребывающих на территории другой стороны.

Настоящая статья не применяется к правам, предоставленным взаимно Советскими Республиками на своей территории гражданам союзных Советских Республик, равно как и к правам, предоставленным Турцией гражданам Мусульманских стран, союзных Турции.

С т а т ь я 13.

Всякий житель территорий, составлявших до 1918 г. часть России, и признанных находящимися ныне под суверенитетом Турции, имеет право, если пожелает, выйти из турецкого гражданства, свободно покинуть Турцию и взять с собой свои вещи, свое имущество или их стоимость.

Подобно этому, все жители территорий, суверенитет над которыми был Турции уступлен Грузии, имеют право, если пожелают, выйти из Грузинского гражданства, свободно покинуть территорию Грузии и взять с собою свои вещи, свое имущество или их стоимость.

Жители, упоминаемые в вышеуказанной статье, будут пользоваться месячной отсрочкой от воинской повинности, с момента, с которого они изъявят желание оставить упомянутые территории.

С т а т ь я 14.

Договаривающиеся стороны обязуются заключить в течении 6 месяцев со дня подписания настоящего договора, специальные соглашения, касающиеся беженцев войны 1918 1920 гг.

С т а т ь я 15.

Каждая из договаривающихся сторон обязуется объявить немедленно после подписания настоящего договора полную амнистию гражданам другой стороны за преступления и проступки, вытекающие из военных действий на Кавказском фронте.

С т а т ь я 16.

Договаривающиеся стороны согласны в течении 2-х месяцев, со дня подписания настоящего договора, возвратить старых военнопленных и гражданских пленных, находящихся на территории одной из договаривающихся сторон.

С т а т ь я 17.

В целях обеспечить непрерывность сношения между своими странами, договаривающиеся стороны обязуются принять, путем совместного согласования, все необходимые меры в целях сохранения и развития в возможной скорости железнодорожных, телеграфных и иных средств сообщения, равно как и обеспечить свободное передвижение людей и товаров между обоими странами без всяких задержек.

Однако, признается, что в отношении передвижения, въезда и выезда, как путешественников, так и товаров, будут полностью применяться установленные в каждой стране на этот счет правила.

С т а т ь я 18.

В целях установления торговых сношений и регулирования всех экономических и финансовых или других вопросов, необходимых для укрепления дружественных отношений между договаривающимися странами, будет образована, немедленно после подписания настоящего договора в Тифлисе, комиссия из представителей заинтересованных стран.

С т а т ь я 19.

Договаривающиеся стороны обязуются закончить в течение 3-х месяцев, со дня подписания настоящего договора, Консульские Конвенции.

С т а т ь я 20.

Настоящий договор, заключенный между Правительствами Турции, Армении, Азербейджана и Грузии, подлежит ратификации.

Обмен ратификациями состоится в Эривани в возможно кратчайший срок.

Настоящий договор вступит в силу с момента ратификации за исключением статей 6, 14, 15, 16, 18, и 19, которые вступят в силу немедленно после подписания договора.

В удостоверение изложенного вышеупомянутые уполномоченные подписали настоящий договор и скрепили его своими печатями.

Составлено в пяти экземплярах в Карсе 13 октября 1921 г. (1337).

(М.П.) подп. Асканаз Мравиан,

(М.П.) подп. Киазим Кара Бекир

(М.П.) подп. Погос Макинзиан,

(М.П.) подп. Вели Бей

(М.П.) подп. Бебут Шахтахтинский,

(М.П.) подп. Муштар Бей

(М.П.) подп. Шалва Элиава,

(М.П.) подп. Мемду Шеврет Бей

(М.П.) подп. Александр Сванидзе,

(М.П.) подп. Ганецкий.

Договор ратификован ВЦИК 16 марта 1922 г.

Карский договор Границы ЗСФСР по Карскому договору

Повторимся, Карсский договор был подписан 13 октября 1921 года, с одной стороны Турцией, и Армянской, Грузинской, Азербайджанской ССР, с другой стороны. Этот многосторонний договор был подписан в присутствии представителей Советской России и фактически являлся отражением русско-турецкого договора, заключенного в Москве в марте 1921 года. Со стороны Советской Армении договор подписали министр иностранных дел Асканаз Мравян и министр внутренних дел Погос Макинцян. Спустя год после подписания договора его ратифицировали три закавказские республики, и документы о ратификации в Ереване были переданы турецкой стороне. Этим документом фактически была предначертана действующая в настоящее время армяно-турецкая граница. Это единственный документ, регулирующий отношения двух стран. Впоследствии на основании этого договора был подписан армяно-турецкий меморандум об использовании питьевой и оросительной воды на армяно-турецкой границе и т.д.

Те политики и различные исследователи, кто стоит против денонсации или переутверждения как Московского, так и Карсского договоров, фактически признают целостность современной Турции. Когда Армения в 1991 году провозгласила свою независимость, было заявлено, что независимая республика является правопреемником Советской Армении. Это означало, что само по себе третья республика признает все договора, заключенные Армянской ССР. Кроме того, став членом ООН в марте 1992 года, власти Армении фактически признали территориальную целостность всех стран – членов этой организации. То есть, Армения де-юре уже несколько раз признавала территориальную целостность своего соседа – Турции. Следовательно, шум, поднятый некоторыми политическими организациями Армении в этом смысле сугубо из PR-сферы и запоздалый с точки зрения международного права.

Однако Карсский договор имеет свои изъяны.

В частности, в договоре специально отмечается: «Под понятием Турция в настоящем Договоре подразумеваются территории, включенные в Национальный Турецкий Пакт от 28 января 1920 (1336) года, выработанный и провозглашенный Оттоманской Палатой Депутатов в Константинополе и сообщенный прессе и всем государствам». То есть, исходя хотя бы из этой статьи, Армения может отказаться от этого договора, потому что, согласно так называемому «Национальному Пакту», в состав Турции были включены территории, которые не являются частью современной Турции. В частности, эти территории в настоящее время принадлежат Ирану и Ираку. Кроме того, вне этих границ находилась и Карская область. То есть, договор нуждается в тщательном и непредвзятом обсуждении и анализе – чтобы понять, выгоден он нам или нет? В любом случае, думаю, что Армения должна сделать смелый шаг и идти на активный диалог с Турцией, что решит не только вопрос границ, но и создаст новую политическую ситуацию на Южном Кавказе и укрепит позиции Армении на международной арене.

Итак, общее урегулирование ситуации в Закавказье теперь было основано на Карском договоре. Он продолжал линию советско-турецкого союза, закрепленную московским договором между РСФСР и Турцией от 16 марта 1921 г. Московский договор отменял все ранее заключенные договоры о разграничении в Закавказье. Так были установлены нынешние границы Армении. Северо-восточная граница Турции устанавливалась таким образом, что Карская и Игдирская области, оккупированные турецкой стороной в ходе армяно-турецкой войны 1920 года, отошли Турции. Это были районы Карса, Ардагана и Артвина. Батум (Батуми) отходил к Грузии. Бывшая Нахичеванская область, населенная армянами, отошла Азербайджану. Территория Армении, по договору, сократилась до 29 тыс. квадратных километров. В Нахичеванской области создавалась автономия под покровительством Азербайджана. Специально оговаривалось, что Азербайджан не уступит этого протектората третьему государству. Обмен, ратификационными грамотами был произведен в городе Ереване 11 сентября 1922 г. Но Армения Карсский договор не ратифицировала.

В 1922 г. Азербайджанская, Армянская и Грузинская ССР снова образовали федерацию – на этот раз Закавказскую Советскую Федеративную Социалистическую республику. Через нее республики Закавказья в декабре 1922 г. вступили в СССР. С 1936 по 1991 г. каждая из республик входила в Советский Союз непосредственно.

В 2011 году в газете «Новое время» была опубликована обширная статья Елены Шуваевой-Петросян, «90 лет ленинским проделкам». В ней изложена точка зрения известного армянского историка Рема Врамовича Казанджяна, опубликовавшему две очень интересные работы, посвященные проблемам подписания Московского и Карсского договоров.

Понимая важность труда армянского ученого, мы цитируем вышеуказанную статью с согласия многоуважаемого Врэма Врамовича, с которым я беседовал на этих днях.

«90 лет назад в эти дни решалась судьба Армении: в Москве все шло к подписанию русско-турецкого договора 1921 года, в результате которого армяне лишились значительной части своей исторической территории. С той поры и вплоть до последнего времени много писалось и говорилось о нерушимой ленинско-кемалистской дружбе, приведшей к кабальному договору. Известный имеет свой взгляд на проблему.

Одна из его последних работ посвящена этому злосчастному договору – спорной и сложной, запутанной теме. Опираясь на источники Росгосархива социально-политической истории, архива внешней политики МИД РФ, Национального архива Армении, а также на другие малоизвестные документы, Р. Казанджян смог опровергнуть устоявшееся мнение о нерушимой “дружбе и братстве” России и Турции. По его мнению, все тогда происходило несколько иначе, чем казалось. Правда, легче от этого не становится – армянские территории вряд ли удастся вернуть, но зато есть уроки истории, тоже весьма ценные. Особенно в нынешнем геополитическом контексте. С известными, разумеется, оговорками.

Уже не первый год безуспешно выдвигается требование о денонсации Московского русско-турецкого договора 1921 г. в части, касающейся Армении, а также Карсского договора от 13 октября того же года. Причиной тому, думается, в некоторой степени является неправильное, полное противоречий и фальсификаций толкование в последние 10-15 лет истории подписания упомянутых договоров.

Настоящим мы имеем целью ознакомить общественность с неизвестными и малоизвестными, в прошлом строго секретными документами московских архивов, в частности внутренней перепиской российского истеблишмента, которые прольют иной свет на затрагиваемую проблему.

Здесь в первую очередь следовало бы остановиться на получившем широкое распространение мифе о большевистско-кемалистской “дружбе и братстве”. Так, руководство тогдашней России одновременно с поддержкой кемалистов активно поддерживало также и их противников – лидеров младотурок Джемала, Энвера, Налила и др. Г. Чичерин в письмах в ЦК РКП(б) в апреле 1921 г. даже отмечал, что в интересах большевистской России “полезно быть в контакте с параллельным турецким центром, помимо кемалистов”, и “очень важно поддерживать кого-либо, не принадлежащего к господствующей группировке кемалистов, чтобы на последних иметь возможность оказывать больше давления”. Уже одно это, как и многое другое, лишний раз свидетельствует о том, что версия о кемалистско-большевистской “дружбе и братстве” сильно преувеличена и не соответствует действительности. Об этом же свидетельствует также письмо Чичерина В. Ленину от 12 августа 1920 г., в котором он чуть ли не слезно просит главу советского правительства принять “сильно настаивающую на том” первую в истории советско-турецких отношений правительственную делегацию кемалистов, особо подчеркивая при этом в качестве аргумента, что “в других отношениях мы (т.е. РСФСР – Р.К.) очень плохо идем им навстречу”, ввиду чего “необходимо в этом вопросе удовлетворить их желание и не оскорбить отказом”, и даже больше – “Если бы Вы отказали им в аудиенции, они окончательно убедились бы в крайней холодности нашего отношения к ним”.

Как свидетельствуют многочисленные факты и документы того времени, и кемалистской Турции, и большевистской России было весьма выгодно в тех условиях тщательно скрывать от общественности имеющиеся между ними, как государствами с различным социально-экономическим и общественно-политическим строем, непреодолимые противоречия и создавать иллюзию “дружбы и братства”, которая впоследствии была положена в основу версии об их “дружественных и братских” взаимоотношениях.

Между тем, как отмечал Чичерин в 1925-1926 гг. в интервью английской “Манчестер Гардиан” и на XIV съезде РКП(б), «наше тогдашнее сближение с национальной Турцией было и для нее, и для нас актом самосохранения» и «если бы мы не поддерживали национального движения в Турции – Англия была бы у ворот Кавказа». В силу этого «их (кемалистов – Р.К.) гибель, – считал Чичерин еще в 1920 г. – может повести к… чрезвычайно сильному развитию самого реакционного панисламизма и фанатизма с заострением против… нас», т.е. России.

С другой стороны, как явствует из программного письма Чичерина Ленину от 1 марта 1920 г., принятого на заседании Политбюро ЦК РКП(б) к руководству, тогдашний российский истеблишмент не отрицал, что «к панисламизму мы должны относиться как к враждебной силе, с которой возможны такие же временные сделки, как с какой-нибудь эстонской или польской буржуазией, и не больше», а поэтому «мы не можем рассчитывать на длительный союз с силою, по существу нам враждебною», что, разумеется, не могло не сказаться на ходе советско-турецких отношений.

Последнее с еще большей силой должно было проявиться после установления в Армении советской власти (29 ноября 1920 г.). Тем более что еще в период существования Первой Армянской республики Россия, по признанию главы кемалистского государства, воспрепятствовала нападению Турции на буржуазную Армению летом 1920 г.; тогда же отказалась подписать с Турцией договор по причине отказа последней передать буржуазной Армении ряд областей Турецкой Армении; под конец, уже в начале турецко-армянской войны, как явствует из телеграммы Чичерина полномочному представителю РСФСР в Армении Б. Леграну от 5 октября 1920 г., была готова, если правительство Армении пожелает, “что-нибудь сделать” для приостановки турецкого наступления – вплоть до введения советских войск на границу с Турцией, т.к. “мы не можем позволить ее (Армению – Р.К.) раздавить”. Я уж не говорю о том, что в телеграмме Ленина и Сталина от 30 ноября 1920 г. Г. Орджоникидзе по решению Политбюро ЦК РКП(б) предписывалось “разоблачать двуличие кемалистов”, а в письме Чичерина в Политбюро ЦК РКП(б) от 3 декабря того же года констатировалось, что “дальнейшая (пророссийская) ориентация Турции под большим вопросом”.

«Советизация Армении совершенно меняет положение, – телеграфировал Чичерин Оржоникидзе 4 декабря. – Понимают ли это турки?” В этом же духе днем позже была дана директива спецпредставителю РСФСР в Турции Буду Мдивани: “Советизация Армении заставляет в значительной мере изменить позицию. Укажите туркам, что… желательно в их же интересах оказать поддержку советской власти в Армении соблюдением умеренной и дружественной линии по отношению к ней. <…> В случае выполнения турками вышеуказанных условий наше командование на Кавказе будет продолжать выдавать оружие, также им будет постепенно выдаваться золото из числа полутора миллионов, взятых Бекиром Сами, и задержанных в дороге советской стороной».

Одновременно российское правительство направило Турции приглашение на конференцию для решения территориальных вопросов, сообщив при этом, что аналогичные приглашения посланы им также Армянской ССР и Азербайджанской ССР, и было склонно вновь поставить вопрос о передаче армянам “необходимой части турецкой Армении”.

Из сказанного, таким образом, следует, что в планы России не входило отдавать Турции захваченные последней в ходе турецко-армянской войны территории, ибо в таком случае незачем было созывать четырехстороннюю (или даже трехстороннюю: русско-турецко-армянскую, как первоначально планировалось российской стороной) конференцию в Москве: Александропольский договор от 2 декабря 1920 г. сполна решал эту проблему в пользу Турции. С другой стороны, было также ясно, что турки добровольно не возвратят ни пяди захваченной ими территории, а у России после семи лет непрерывных войн (4 года Первой мировой войны и 3 года Гражданской) не было сил для новых военных действий во имя их освобождения. На фоне всего этого была также опасность, что, как отмечал Чичерин в письме Ленину от 23 декабря 1920 г., «если мы (т.е. Россия – Р.К.) оттолкнем турок, они бросятся в объятия Антанты и политику… компенсаций на Кавказе по образцу турецкой политики 1918 года».

18 февраля 1921 г., после долгих препирательств, турецкая делегация наконец-то прибыла в Москву (а вместе с ней и делегации Армянской ССР и Азербайджанской ССР), причем в самое неподходящее для России время. «Неожиданный даже для центральных ведомств взрыв продовольственной и топливной катастрофы, вызвавший целый ряд рабочих восстаний в крупных центрах, – сообщал в те дни своему руководству находящийся в Москве глава советской армянской делегации, нарком (министр) иностранных дел Арм.ССР А. Бекзадян, – почти одновременный с этим взрыв восстания в Кронштадте, тщательно подготовленного из заграницы и призванного, по-видимому, быть началом общего переворота; лихорадочная подготовка к X съезду партии, которому ставилась задача, в связи с переживаемым кризисом во всех областях государственной жизни”, и т.д. Аналогичные свидетельства можно встретить и в др. источниках того времени. Например, известный московский проф. Ю. Готье 24 февраля записал в своем дневнике: “Отмечаются беспорядки в Москве. Это первые рабочие беспорядки при советской власти. Говорят, что было трое убитых и что красноармейцы отказались стрелять». Опасались также, что будет «война в гораздо больших размерах, чем некоторые это думают».

В довершение бед на части территории Армении советская власть в феврале 1921 г. временно пала и председатель взявшего власть в свои руки “Комитета спасения родины” С. Врацян официально объявил, что делегация Армянской ССР лишается прав на ведение переговоров с турками от имени Армении. Турецкая делегация, которая ранее соглашалась на «минимальное участие армян в конференции», получив известие о падении в Армении советской власти, заявила, что не сядет за стол переговоров с делегацией Арм.ССР, и даже более – категорически потребовала вывести из состава российской (!) делегации заместителя ее главы, заместителя наркома иностранных дел РСФСР армянина Л.М. Карахана.

Желая во что бы то ни стало добиться отмены кабального для Армении Александропольского договора и подписать с Турцией договор, дабы оградить советские республики от последующих ее посягательств, правительство РСФСР вынуждено было принять столь унизительный для него турецкий ультиматум и накануне официального открытия конференции заменило Карахана в составе своей делегации на Джелалэддина Коркмасова, видного советского дагестанского государственного деятеля, члена ВЦИК.

Однако и после открытия конференции 26 февраля ее работа прервалась почти на две недели из-за обструкционистской позиции турок. Как свидетельствует Чичерин в письме П.Г. Мдивани от 1 марта 1921 г., прибыв на конференцию, турецкая делегация “начала с неприкосновенности Национального пакта и Александропольского договора”, что было расценено российским руководством как “непомерные притязания” турок и требование “передать Турции Батум и всю Армению, частью явно, частью прикрыто”, что, согласно тому же источнику, было “для нас (т.е. России – Р.К.) совершенно неприемлемо”. Кстати, еще в декабре 1920 г. Турция заявила, что возвращение Армении каких-либо частей “турецких восточных провинций”, под которыми имела в виду отошедшие к Турции по Александропольскому договору оккупированные ею территории, “ни в коем случае не могут быть ни рассматриваемыми, ни принятыми ангорским национальным правительством”, и что “всякие требования и притязания сверх определенных и установленных границ, указанных в этом договоре, могут послужить только возобновлению (! – Р.К.) прежних распрей”. Исходя из всего этого правительство РСФСР, согласно тем же источникам, начав переговоры, даже “сначала не знало, приехала ли делегация (турок – Р.К.) заключать… союз или устраивать разрыв и готовить материалы против самой России”.

Впрочем, последнее предусматривалось турецкой стороной еще до их приезда в Москву. Так, согласно записи беседы от 23 января 1921 г. представителя итальянской миссии в Ангоре Бодреро с членом турецкой делегации на предстоящих переговорах в Москве, послом Турции в РСФСР Али Фуадом (Джебесойем), на вопрос итальянца, как туркам видится решение о взаимоотношениях с Советской Арменией, турецкий посол ответил: «Это решение зависит от того, будет ли нами достигнуто соглашение с Антантой или оно вынудит нас искать соглашение с Москвой», а на вопрос, что будет, если соглашение с Антантой не будет достигнуто, Али Фуад ответил: «Вступим в соглашение с Россией. Ей мы уступим часть Армении (имеется в виду часть захваченных турками территорий – Р.К.) взамен компенсаций – Аджарии, Ахалциха и Карской области».

Итак, любое несогласие с турками и отклонение их предложений на переговорах в Москве грозило, coгласно письму Чичерина секретарю ЦК РКП(б) Н.Н. Крестинскому от 1 марта, «крайне вредными последствиями — разрывом русско-турецкой конференции и немедленным отъездом турок… из-за неприятия Россией Национального пакта и Александропольского договора». «Отношения к Турции достигли крайне серьезного критического момента… дошли до серьезного кризиса» – говорилось в том же документе.

Положение еще более усугублялось вследствие параллельного ведения турками переговоров одновременно с большевиками в Москве и Антантой в Лондоне, где турки, кстати, добивались признания Западом Александропольского договора. «Каков бы ни был исход нынешней конференции, – писал в те дни Чичерин Крестинскому, – нам, несомненно, предстоит пройти через крайне трудный период в наших отношениях с Турцией».

Поэтому незамедлительное подписание договора с Турцией было в тех условиях жизненно необходимым — из двух зол наименьшим – для советской стороны. «Ввиду ведущихся в Лондоне переговоров, – сообщал Чичерин в ЦК РКП(б) 9 марта 1921 г., т.е. еще до возобновления 10 марта работы конференции, – …нам следует скорее с турками кончить, …приняв их последнее предложение “о границе”. На то же он обращает внимание Ленина в письме к нему от 10 марта: “При вырабатываемом теперь договоре с Турцией нам во что бы то ни стало необходимо кончить немедленно”. То же он писал также и наркому юстиции РСФСР Д. Курскому от того же числа: “Договор с Турцией по обстоятельствам момента (! – Р.К.) приходится вырабатывать и заключать с лихорадочной быстротой. Нет времени долго обсуждать и передавать из инстанции в инстанцию тексты статей. Надо во что бы то ни стало кончить немедленно и предстать перед политическим миром с готовым подписанным текстом”.

Лишь 10 марта 1921 г., после того как российская сторона под давлением обстоятельств вынужденно приняла “непременные условия” турок – “чтобы граница шла по Арпачаю и по Араксу” (большая часть территории, захваченной турками в ходе турецко-армянской войны 1920 г. и удерживаемой ими ко времени переговоров, отходила, таким образом, к Турции); Нахичеван должен быть “автономной областью под протекторатом Азербайджана”, при условии “чтобы Азербайджан не передавал этот протекторат другому лицу” (по замыслу РСФСР, область должна была “непосредственно зависеть от России”); турецкие войска должны были находиться не дальше чем “в 8-верстном расстоянии от границы” (предложение России – не ближе 20 верст); в преамбуле договора к словам “о дружбе” должно быть добавлено “и братстве” и ряд других”, – только после этого турки согласились на возобновление работы конференции. «После почти двух недель ожесточенных дебатов, – сообщал Чичерин Б. Леграну, — когда мы условились об основном, то есть главным образом о границе, мы могли открыть политическую комиссию», т.е. продолжить конференцию. Почти то же писал Чичерин Ленину 10 марта: «При таких случаях, как заключение договора с турками,.. каждое слово, каждая запятая являются результатом долгой борьбы».

Более того, даже после возобновления работы конференции турки, по свидетельству Чичерина, «даже на Московскую границу согласились лишь с большим трудом», не говоря уж о том, что, даже после того как договор был окончательно одобрен сторонами и готов к подписанию, турки упорно отказывались его подписывать, пока Россия не даст письменных обязательств, что будет в течение нескольких лет помогать оружием и деньгами в размере по 10 млн. руб. золотом ежегодно. (Отчасти по этой причине Московский русско-турецкий договор был подписан не 16 марта, как указано в документе, а 18 марта 1921 г., т.е. задним числом). «Благодаря некоторым кризисным моментам, которые нам удалось создать, — писал о тех днях член турецкой делегации, посол Турции в Москве генерал Али Фуад (Джебесой), – и в результате нашего нажима, а также противодействия их предложениям, представители Комиссариата иностранных дел РСФСР не смогли на переговорах в Москве эффективно проводить свою линию».

Все это еще раз свидетельствует о том, что Московский русско-турецкий договор 1921 г. не был равноправным, договором о “дружбе и братстве” и отошедшие по Договору к Турции упомянутые территории не были “подарены” туркам — ни во имя “дружбы и братства”, ни во имя “мировой революции”, эфемерность которой, кстати, вполне сознавало и об этом публично заявляло еще до начала московских переговоров высшее советское руководство. Об этом же свидетельствует также тот факт, что в начале марта 1921 г., в период русско-турецких переговоров в Москве, в высших российских кругах не исключали перспективу «наступления как на Карс, так и в направлении Олты и Эрзерума» советских войск, «если Карс и плато перейдут к туркам».

Указанные выше денежные выплаты проводились в то время, когда в Поволжье разразился небывалый голод. Цинизму большевиков нет предела.

* * *

Несмотря на дипломатические усилия Советской Армении, направленные на справедливое решение вопроса, по Московскому русско-турецкому договору от 16-го марта 1921 г. большевиками незаконно были уступлены Турции армянские территории Карса и Ардагана, Сурмалинский уезд (со священной для армян горой Арарат). При этом вопрос решался без представителей Армении, а стороны не имели каких-либо правовых полномочий. Под протекторат Советского Азербайджана на правах автономной территории был передан Нахичеванский уезд (на тех же правах в начале июля 1921 г. большевиками Азербайджану был незаконно передан и Нагорный Карабах). В дальнейшем под жестким давлением Советской России делегация Советской Армении вынуждена была поставить свою подпись под Карским советско-турецким договором от 13 октября 1921 г., непосредственно вытекающим из неправового Московского договора.

Вот почему армянская сторона не имеет каких-либо международно-юридических обязательств в отношении пунктов Московского и Карсского договоров, касающихся вопросов армяно-турецкого территориального деления.

Таким образом, в вопросе армяно-турецкого и армяно-азербайджанского территориального деления Советская Россия не встала на защиту интересов армянского государства и армянского народа, принеся их в жертву восточной политике, основанной на сотрудничестве с кемалистской Турцией.