Бывший министр культуры РА Армен Амирян разместил на своей странице в Facebook статью из книги, посвященной 90-летию Армянского радио.
«В тяжелые 90-ые нация остро нуждалась в духовной поддержке. И Вазген I, которому все верили, и которого все любили, согласился дать интервью. Брать интервью поручили Армену Амиряну, что было большой честью для молодого журналиста. Встреча требовала большой ответственности, и, естественно, перед беседой Амирян беспокоился и был крайне взволнован.
К счастью, все прошло в простой и теплой атмосфере. Католокос принял его со свойственной ему улыбкой, а после беседы предложил пообедать с ним. Кто откажет Верховному, особенно в его предложении гостеприимства? И когда они сидели за столом, Католикос сделал Армену Амиряну неожиданное предложение.
— Выключи технику, я расскажу интересную историю. Ты никогда и нигде ее не услышишь, но … имей в виду, что она не для прессы.
Как поступили бы многие из журналистов, так и Амирян, решив, во чтобы то ни стало иметь эксклюзивный материал, сделал вид, якобы выключил записывающее устройство (да простит ему Бог). И когда было «готово» Его Святейшество сказал
— Знаете, в молодости я совершил кражу…
От этого неожиданного признания Амиряну стало не по себе . Одно только сознание того, что из-за его «профессиональной жадности» искреннее признание Католикоса, даже если случайно, могло стать достоянием общества, и виной этому мог стать он, перевернуло ему душу. Он хотел было извиниться перед Верховным Патриархом и удалить только что начавшуюся запись, когда заметил, что Католикос настолько увлечен этой историей, что прерывать его было бы столь же некрасиво и бессмысленно. А Вазген I действительно мысленно перенесся в свою бурную молодость.
— Я был молод. Как-то один русский офицер, начальник пограничного гарнизона рассказал мне, что чуть поодаль от границы, на территории Турции есть несколько исключительных хачкаров ( прим. ред.: хачкар — каменная стела с резным изображением креста, вид армянских архитектурных памятников и святынь, Слово хачкар образовано из армянских корней «хач» — «крест», и «кар» — «камень»), которые турки, вероятно, собирались употребить в качестве строительного материала.
Я попросил по возможности сфотографировать их. Когда спустя несколько дней офицер показал фотографии, у меня сжалось сердце. Действительно, это были уникальные памятники, которые как ненужный хлам были небрежно сложены в груде строительного мусора. У меня заболела душа, ведь эти хачкары имели исключительную духовную и культурную ценность для армянского народа и Армянской Апостольской Церкви. В эту минуту я готов был на все, лишь бы спасти из неволи осиротевшие хачкары.
Они, казалось, были останками моих убитых и поруганных во время Геноцида соплеменников, чьи души блуждали, не находя пути к Вознесению … В тот момент я понял, что должен спасти их любой ценой. Но как? В одиночку я не мог совершить задуманное. Следовать официальной процедуре было бессмысленно. Для советской власти хачкары не представляли никакой ценности. Оставался только один, очень авантюрный способ …
И я решил рискнуть. Вечером я пошел в гости к командиру пограничного отряда. Накрыл соответствующий армянскому гостеприимству стол. Мы провели приятный вечер. Поели, выпили, поделились воспоминаниями из своей жизни, произнесли тосты и породнились. Я рассказал ему многое о нашей культуре и духовной жизни, мы говорили о Геноциде, тяжелой судьбе нашего народа и безнаказанности виновных. Я рассказал ему о духовном и историческом значении хачкаров для армян.
Я увидел, что мой рассказ взволновал военного. В течение всего разговора меня мучила одна мысль, имею ли я право вовлекать этого человека в свою смелую инициативу. Перед прощанием, полагаясь на Божью волю, я набрался храбрости и сказал, что хочу … украсть хачкары. На мое счастье, мой собеседник был настоящим другом, человеком, которому небезразлична чужая боль. Мы вместе разработали подробный план пересечения границы и перемещения хачкаров в Армению.
Через несколько дней мы встретились, я был уверен, что мы осуществим задуманное. Первый участок границы пересекли я, два священнослужителя и четыре солдата, пересекли пешком, Хорошо, что Аракс в то время так обмелел, что реку можно было перейти вброд. Понятно, что нужно было одеться соответственно: в джинсы, темные сорочки, спортивную обувь. Нас ожидал тяжелый физический труд. Чуть позже подоспел грузовик пограничного гарнизона, на котором мы должны были перевезти хачкары. Подождали, пока стемнеет. Несмотря на то, что мы все были молоды, работа была тяжелой. Погрузили.
Когда уже почти закончили, вдалеке послышались голоса… Вероятно, это были турецкие пограничники. Больше нельзя было мешкать. Благополучно пересекли границу, но выстрелы все-таки были. Нас заметили. Через несколько дней русский офицер пришел ко мне, но уже в гражданской одежде. Сигнал тревоги потряс всю границу Советского Союза, с точки зрения закона наши действия были нарушением советской границы, за что полагалось суровое наказание. И хотя военную карьеру моего нового друга можно было считать оконченной, по его лицу я понял, что он совсем не жалеет о том, что сделал. Русский офицер уехал, оставив после себя память храброго, доброго, честного, богоугодного человека, а хачкары были установлены здесь у Патриарших покоев.
— Теперь ты знаешь, что Патриарх в молодости совершил кражу
завершил свой рассказ Вазген I.
Потом, молча, улыбнулся и, положив руку на плечо Амиряна, добавил
— А технику все-таки, нужно было выключить. Вот когда придешь слушать проповедь, записывай, сколько захочешь.
Источник: galatv.am Взято у: Артур Вердиян
предположительно, этот русский офицер был мой отец Михеев Вадим Иванович , я родилась но этой пограничной заставе и теперь знаю почему меня крестил Вазген 1 в Эчмиадзине (1969г) папа был отчаянный — разрешал, в воскресенье, встречаться родственникам с турецкой стороны на нейтральной полосе. Спасибо за повествование!!!