Стамбул армянский
Если вы никогда не бывали в Стамбуле, то начнем с двух слов: «дурак» и «бардак».
Ничего плохого в этих словах нет. По-турецки «дурак» значит «остановка». То есть вопрос «где тут дурак трамвая» вполне нормален, легитимен и никого не оскорбляет.
А «бардак» значит «стакан». И «чай в бардаке» – это всего-навсего в стакане, а не то, что вы, наверно, подумали. И ничего общего с «кофе в постель» это выражение тоже не имеет.
С остальным проще. Даже со словом «сарай», означающим «дворец».
Правда, название дворца Долмабахче, стоящего на берегу Босфора, несколько странно звучит для армянского уха, но это уже мелочи, тем более, что строил этот дворец архитектор Карапет Бальян, а коллекция произведений искусства, хранящаяся там, славится полотнами Ованеса Айвазовского.
(на фото — дворец Долмабахче — вид с Босфора)
Таким образом, совершенно естественно, первая часть моих путевых заметок о Стамбуле будет называться…
Стамбул армянский
И пусть это не звучит странно или необычно: армяне жили в Константинополе задолго до 1453 года, когда турки-османы захватили город. И сейчас там живет от 60 до 80 тысяч армян. Себя они не считают частью армянской диаспоры: «диаспора живет в Америке, во Франции, в России, – говорят они, – А мы – коренные жители».
И поскольку это – всего лишь путевые заметки, а не исследование, я позволю себе вольность не соблюдать хронологии и не стремиться к исчерпывающему знанию предмета. В конце концов, я выступаю здесь не в роли исследователя. Моя роль скромнее: я турист, приехавший в Стамбул, чтобы посмотреть на него глазами ереванского армянина.
Но прежде чем начать собственно описание «Стамбула армянского», позволю себе еще одно отступление.
Для меня, прожившего первые сорок пять лет своей жизни в Ереване, Стамбул много лет был городом с абсолютно негативной аурой. Это был – только и только – город, где 24 апреля 1915 года начался геноцид, в итоге которого погибло полтора миллиона моих соотечественников. Это был город, о котором наполовину армянин Булат Окуджава писал:
* * *
Полночь над Босфором. Время тишины.
Но в стамбульском мраке, что велик и нем,
крики моих предков преданных слышны…
Инч пити асем? Инч пити анем?
Если б можно было, как заведено,
вытравить из сердца, позабыть совсем,
но на древних плитах — черное пятно…
Инч пити анем? Инч пити асем?
Это ль не отрава? Это ли не яд?
Полночь быстротечна. Времени в обрез.
Если я не знаю, ты, мой дальний брат,
инч пити анес? Инч пити асес?
(«инч пити асем» – «что я могу (должен) сказать»,
«инч пити анем» – «что я могу (должен) сделать»,
«инч пити асес/анес» – «что ты можешь (должен) сказать /сделать»)
Началом геноцида считается именно этот день, когда одновременно были арестованы десятки армян – известных деятелей политики, религии, искусства, культуры, врачи, учителя, юристы, бизнесмены. Их вывезли из города и почти всех убили.
В школьные годы у меня сложилось впечатление (оно существовало довольно долго), что в Стамбуле больше не осталось армян, и вообще, этот город не терпит даже упоминания об армянах и армянстве.
Однако, переехав жить в Лондон, я начал общаться с соотечественниками, чьи семьи и сейчас живут в Стамбуле, кто и сам часто ездит туда и живет там по несколько месяцев в году. Я стал ездить в Стамбул чаще, познакомился с коллегами-журналистами, живущими и работающими в этом городе. С убийства одного из них, Гранта Динка, начала приоткрываться для меня вся двойственность Стамбула.
Ведь несмотря на геноцид и ужасное прошлое, в Стамбуле, продолжает жить довольно большая армянская община – официально (sic!) самое большое меньшинство Турции (согласно турецкому законодательству, всего в стране три меньшинства: армяне, евреи и греки. Курды меньшинством не считаются).
Армяне учатся в «своих» армянских школах, владеют недвижимостью, в том числе церквами, зданиями в престижных районах города, занимаются бизнесом и ремеслами. При этом все они говорят, что жить в последние годы стало хуже, и притеснения усиливаются. Это, как говорили мне, в атмосфере. Она стала вязкой и неприятной. Многие говорят, что готовы уехать.
Но многие и приезжают! Главным образом, это семьи из Армении – главным образом, Гюмри и Ванадзора. В Стамбуле есть районы, где армянскую речь можно свободно слышать на улицах… Но я забегаю вперед.
В девятнадцатом веке Константинополь был одним из центров армянской культуры. Поскольку армяне были лишены собственной государственности, литература, журналистика и культура в целом развивались за пределами собственно армянской земли, в том числе в Константинополе и Тифлисе.
В течение нескольких десятилетий середины века в этом городе выходило около пятидесяти армянских газет и журналов, процветал театр, армяне занимались бизнесом и даже имели свой орган самоуправления – Армянскую национальную ассамблею (правда, имевшую очень ограниченные полномочия). Армяне часто бывали советниками визирей и министров, в том числе и министров иностранных дел.
Сейчас от этого процветания осталось более десяти церквей (интересно, что никто не смог мне назвать точной цифры – говорили о шестнадцати церквях Армянской Апостольской Церкви, а ведь есть еще и католические и протестантские); несколько школ, в которых часть предметов преподается на армянском (правда, есть в них должность замдиректора, которую занимает турок, следящий за всем и доносящий властям, если «что не так»). А также больницы, жилые дома, магазины, рестораны…
Говорят, недавно был выпущен путеводитель «Стамбул греческий». Уверен, что путеводитель по «армянскому» Стамбулу вызовет большой интерес и будет прекрасно раскупаться. Но, видимо, к этому пока не готовы сами турки.
И первым памятником «Стамбула армянского» я бы назвал, может, несколько неожиданно, знаменитый собор святой Софии – Айя Софию. Хотя сам собор был построен греческими архитекторами Исидором Милетским и Анфимием Траллесским в шестом веке (532-537), его купол несколько раз обваливался. И после того, как он обвалился в результате землетрясения 989 года, власти пригласили реставрировать купол известного армянского архитектора Трдата, автора Анийского собора.
Собор Святогй Софии (Айя София)
И Трдат к 994 году закончил строительство того самого купола, который по сей день – спустя более тысячи лет – покрывает этот величественный собор. Осип Мандельштам писал о нем:
«Айя-София – здесь остановиться
Судил Господь народам и царям!
Ведь купол твой, по слову очевидца,
Как на цепи, подвешен к небесам».
Купол собора — вид изнутри
Мадонна с младенцем — фреска была замазана, когда собор превратили в мечеть. Расчистили ее сравнительно недавно.
А здесь видны кресты, проступающие сквозь слой краски.
Собор сейчас превращен в музей.
Рассказ о «Стамбуле армянском» будет продолжен.