Эпоха Довлатяна в армянском кино, или Как двух Фрунзиков крестили
В Гаваре, что на берегу Севана, родилась не одна известная личность. Были, к примеру, секретные физики-ядерщики, как Самвел Кочарянц и Аветик Бурназян, а вот Фрунзе Довлатян пошел по совсем другой дороге. Он всю жизнь стремился объять киноискусство целиком – стать одновременно режиссером, сценаристом и актером. И это ему удалось.
Бесстрастные строки обезличенных биографий годны на составление разве что анкет. Вот, например, то, что Фрунзе Довлатян, 17 лет от роду, в 1941 году отправился из родного Камо (так тогда назывался Гавар) в небольшое село Вайк, в тамошний районный драмтеатр, само по себе не особенно интересно.
А интересно здесь другое: что дал Довлатяну этот забытый богом театр, какие эмоции и вдохновение, да настолько сильные, что через шесть лет он удостоился Госпремии СССР за актерскую игру? И мог ли дать?
Конечно, мог, ведь для молодого человека без специального образования, мечтающего стать актером, такой театр для дебюта был в самый раз – за славой гнались в других театрах, за гонорарами тоже, о понятии «реклама» тогда представление было смутное, а «пиара» не знали вообще. И это было именно кристально чистое, без посторонних примесей актерство, когда ты играешь в пьесах с возможно меньшим числом действующих лиц, потому что труппа малюсенькая, и по ходу спектакля иногда приходится играть две роли.
Хорошая школа, словом. Кому не надоело, кто не сломался и не разочаровался, тот пошел дальше, как Довлатян. Очень скоро он оказался в Ереване, и не где-нибудь, а в драмтеатре имени Сундукяна. У них там была студия актерского мастерства, вот и вопрос специального образования решился.
Фрунзе Довлатян
Молодой человек выделялся шевелюрой, невероятными глазами и, конечно, талантом, которому быстро стало тесно в глухой провинции. Государственную премию он получил за главную роль в спектакле «Эти звезды наши» и дебютировал в кино, у самого Бекназаряна в «Давид-беке», продолжив начатое в «Анаит».
«Даже странно, когда не убивают» — история главного «бандита» Владимира Епископосяна>>
Казалось бы – играй и развивайся, в кино и на сцене, но Довлатян вдруг срывается в Москву, во ВГИК, и на режиссерский факультет. И тут ему повезло: он был зачислен на курс Макаровой и Герасимова, гигантов априори, и они, к счастью для студента из Армении, вели объединенную мастерскую, идеей которой было не разделение, а тесное слияние ремесел актера и режиссера.
Потому и получилось так, что много лет спустя Довлатяну просто необходимо было и написать сценарий, и самому поставить по нему фильм, и, по возможности, сыграть в картине. В «Здравствуй, это я!», например, или в «Одинокой орешине». Что перечислять, когда эти и другие фильмы знают наизусть…
И ведь не скажешь, что это был человек, полностью погруженный в свой кинематограф и ничего вокруг себя больше видеть не желающий. Нет, конечно – и время проводил, и дружить умел, и даже как-то раз креститься собрался.
Год стоял 1969-й, креститься тогда не было принято настолько, что даже священник в Эчмиадзине согласился не сразу. Художник Зулум Григорян рассказал однажды, как он уламывал священника, тот согласился, наконец, крестить «мальчиков» и ему чуть не стало худо, когда он мальчиков этих увидел: это были два Фрунзика – Мкртчян и Довлатян, а в придачу Хорен Абрамян. Обряд все же был совершен.
«Я подарил ему коньяк, он мне – икону»: болгарский режиссер – о Параджанове>>
Потом, правда, у Довлатяна начались было неприятности по партийной линии, и тут спас Фрунзик Мкртчян. Не мудрствуя лукаво, он сказал, что возьмет все на себя, и в Москву написали, будто Довлатян тут не замешан, просто перепутали двух людей с одинаковым (и редким) именем, и что лишь он один, Мкртчян то есть, весь из себя такой крещеный теперь. Фрунзик беспартийным был, с него и взятки гладки.
«Хронику ереванских дней» они творили вместе – Фрунзе Довлатян и Перч Зейтунцян. Над сценарием они работали кропотливо и довольно долго, а Хорен Абрамян в свои 42 года так сыграл старика, с таким количеством явных и скрытых смыслов, что потом пришлось заново привыкать к Хорену-нестарому.
«Людей создает время, эпоха», — так говорит его герой в «Здравствуй, это я!». Эпоха создала Довлатяна, а он создал ее, в армянском кинематографе. Создал и ушел в предпоследний день августа 1997 года, только отпраздновав собственное 70-летие.
Остались фильмы, вне контекста года создания, остались учебниками на много лет вперед. Учебниками не по кинематографической науке – по науке жить.
