История колокольчика уводит нас в глубины тысячелетий. В Китае его использовали как инструмент, чье звучание символизировало музыку и гармонию сфер. Индусы воспринимали его звучание как биение сердца Творца. Многие народы воспринимали звон колокольчика как глас Божий, и потому колокольцы становились составной частью ритуальной атрибутики.
Скажем, парадное облачение иудейского первосвященника увешивалось колокольцами как знак непорочности духовного лица. Для других народов колокольчик имел прикладное значение. Ассирийцам он служил сигнальным инструментом; римляне с его помощью возвещали начало публичных собраний.
В армянской литературе первое письменное упоминание о нем принадлежит католикосу Овану Мандакуни (V в.), пишущему о наручном бубенце-колокольчике, ношение которого как амулета было традицией языческих времен.
До появления церковных колоколов христиане использовали колотушку, именуемую билом (клепалом). Оно представляло собой плоское деревянное или металлическое приспособление на шесте, ударами по которому звали народ на церковную службу. Но вот в итальянской области Кампанья впервые появился церковный колокол, и долгое время слово «кампанья» воспринималось среди некоторых народов как синоним колокола.
Сами итальянцы окрестили его «нолой» – по названию города, где родилось бронзовое чудо. Сохранившиеся источники описываемого периода не содержат сведений о столь важном событии, и лишь позднейшее предание, записанное в ХV-ХVI вв., передает, что идею церковного колокола внушил жившему в IV-V вв. ноланскому епископу Паулину Милостивому вид полевого цветка.
Однажды преосвященный Паулин возвращался домой издалека и, устав, прилег отдохнуть на холме, поросшем фиолетовыми колокольчиками. Во сне ему привиделось, как под дуновением ветерка колокольчики заколыхались и стали издавать чарующие серебряные звуки. Епископ очнулся, пораженный видением, и направился прямо к кузнецу, чтобы заказать ему большую копию цветка. Уже через несколько дней заказ был выполнен.
Паулин взял молоток и ударил им по новорожденному инструменту, который, как все ранние колокола в Европе, имел четырехгранную форму, а его стенки были выкованы и спаяны, а не отлиты.
Поскольку колокольцы использовались во всех дохристианских религиях, то христианам потребовалось длительное время для изживания инерции мышления и принятия колокола в качестве полноценного церковного атрибута. Но уже в начале VII века Римский Папа Сабиниан узаконил использование колокола при богослужении, провозгласив его таким же символом христианской религии, как и крест.
В Армению колокола пришли только в Х веке и окончательно прижились в нашей стране спустя почти два столетия. Тогда они были невелики и вешались на фронтонах церквей. По мере увеличения веса для них стали сооружать небольшие четырехугольные деревянные башенки на крышах храмов и звонили с земли, дергая за веревку.
О том, когда в Армении была построена первая колокольня, источники также не сообщают, но древнейшие из известных нам колоколен появились здесь во второй половине Х века. Они не всегда являлись самостоятельным архитектурным сооружением, а совмещались с какой-либо монастырской постройкой, и потому их правильнее называть звонницами.
Чаще всего звонница совмещалась с куполом притвора (монастырь Св. Варфоломея в Агбаке, Гандзасар, Ованнаванк, Сагмосаванк, Оромос). Звонницы и колокольни строились при западной или южной стене храма. Редкое исключение составляет ошаканская церковь Св. Месропа Маштоца, где звонница примыкает к восточной стене – со стороны алтаря.
Чтобы звон разносился дальше, колокольни и звонницы строились, насколько это допускали местные строительные нормы, по возможности высокими. Наибольшего размаха строительство колоколен достигло к ХIII веку, когда зодчие разработали новый тип самостоятельного одноэтажного (Кобайр) и двухэтажного (Ахпат, Санаин) четырехгранного строения с арочными проемами и увенчанного сводчатой ротондой. Они раз и навсегда вошли в список шедевров национального зодчества.
В колокольнях некоторых крупных храмов устанавливались алтари, где совершались литургии в праздники Вознесения Господня и Явления Святого Духа (Пятидесятницу). А с ХIV века некоторые двухэтажные церкви сами уже одновременно служили колокольнями (Св. Богородицы в Егварде и Нораванке). В ХVII веке возник стиль строения из совмещения звонницы с зальным притвором (церкви Зоравор, Шогакат, монастырь Сурб Геворг в Мугни).
Из самых древних колоколов в Армении сохранились всего два, отлитые в начале ХIV века по заказу Сюникского митрополита Степанноса Орбеляна и, скорее всего, предназначавшиеся для Татевского монастыря.
Изготовление колоколов воспринималось как священнодействие, как важное мистическое действо и потому доверялось не просто искусным мастерам, но в первую очередь личностям в высшей степени одухотворенным. Не только расчет, но верное чутье, чувство материала позволяло мастеру определить, сколько металла уйдет на отливку, как распределяется масса металла по телу колокола и пр.
Для изготовления сплава брали четыре части меди, одну – олова и некоторое количество цинка. Отечественные умельцы добавляли в сплав специальные минералы, названия которых держали в секрете и передавали по наследству. Григор Татеваци писал, что в сплав добавлялось определенное количество серебра для максимальной чистоты и силы звучания. Как, каким образом отливались столь совершенные колокола, если даже сегодняшние технологии допускают отклонение тона на шестнадцатую долю?!
Для христиан в средние века колокольный звон символизировал добро небес, влиял на гармонизацию пространства. С давних времен утверждалось – где звонят колокола, там нет места болезням, эпидемиям, морам. Люди верили, что колокольный звон отводит молнии и бури, очищает эфир. Поразительно, но уже тогда понимали, что высокочастотные колебания (ультразвук) вызывают внутренний разогрев тканей, воздействуя на биологические объекты, например, способны убивать бактерии. А ведь наука подтвердила сказанное каких-нибудь 80 лет тому назад…
Колокол издает не меньше четырех звуков, но лучшие колокола способны и на полторы октавы. Колокольный звон лучше раздается ночью, когда охлаждается воздушная толща. Поэтому о самых важных событиях возвещали в ночное время. На больших расстояниях звон теряет высокие обертоны, поэтому чем ниже тон, тем дальше слышны раскаты. Анийские мастера умели отливать обладавшие контроктавой такие совершенные колокола, что их раскаты доносились до самых ущелий Арцаха.
Жизнь средневекового города была немыслима без колоколов, которые будили и возвещали время отхода ко сну, звали к церковной службе и напоминали о времени обеда, поднимали в бой, благовествовали праздник и возвещали бедствие. Услышав тот или иной колокольный сигнал, звонарь следующего населенного пункта повторял его, передавая дальше, и таким образом страна узнавала все важные новости – радостные или тревожные.
Лучшим колоколам давались названия. Один из анийских звался Хлебным, а самый знаменитый, колокол Хачкара, находился в городе Джуге. Поскольку знаменитые колокола обладали свойственным им одним звучанием, люди знали, откуда именно передается весть. Историк ХI века Барсег, к примеру, описывает, как погибшего на поле битвы народного героя Пагтина, тело которого захватили сельджуки, страна оплакивала скорбным колокольным звоном.
Не случайна инстинктивная ненависть завоевателей к колоколам, которые они подвергали настоящей казни, словно живых: под свист и улюлюканье войска, захватившего город, колоколу отрезали язык и сбрасывали со звонницы, разбивая вдребезги. Колокола переплавлялись на монеты, а в позднейшие времена их пускали на отливку пушек.
В областях, завоеванных турками, под страхом смерти запрещалось иметь при церквях колокола – во избежание призыва населения к мятежу. Священникам разрешалось созывать прихожан на службу с помощью деревянных молотков, которыми били по доске, висевшей на церковном дворе.
С колоколом связано простонародное название Сюникского края – Зангезур. Когда Тамерлан перешел реку Аракс и вошел в Сюник, он нашел человека, который сумел бы проникнуть в село Хот на недоступной скале и заставить умолкнуть громкий колокол местного монастыря. Под покровом ночной тьмы предатель прокрался к обители и сделал свое черное дело. Напрасно монахи пытались поднять народ на битву и лишь повторяли: «Зангн зур э» – «тщетен колокол».
В мае 1918 года велением католикоса Геворга V колокола церквей Араратской долины семь дней и ночей, не прерываясь ни на минуту, заливали тревожным звоном страну, созывая народ от мала до велика на Сардарапатскую битву, спасшую Армению от неминуемой гибели. Такого продолжительного звона Армянское нагорье не слышало за все время своего существования.
Армен Меружанян
Зову живых. Документальный фильм об искусстве колокольного звона (1987)
