Авторская программаАналитикаДревние армянские городаИнтересные фактыИстория

Армяне Кировабада/HAYK-media film

Исчезающий, исчезнувший Гандзак

Книга очерков Александра Тер-Татевосяна «Кировабад как он был» составлена из ранее опубликованных материалов о людях древнего армянского города Гандзак, переименованного в советскую эпоху в Кировабад. Армяне жили здесь тысячелетиями, сегодня их там нет. О том, как это произошло, автор рассказал в романе «Гибель Гандзака», написанном и изданном в 1992-1993 гг. В нынешнем сборнике 4 очерка о людях, живших когда-то в Кировабаде и вынужденно переселившихся в другие места.

 

 

«КИТАЙ» — ТАК НАЗЫВАЛИ В КИРОВАБАДЕ ГАМЛЕТА ШАХНАЗАРОВА, человека известного и уважаемого в криминальном мире. В романе «Гибель Гандзака» автор упоминает о нем, позже встречается в Армении в 2011 году и пытается узнать получше. «Желание повидаться с человеком, который, может быть, ничего героического в Кировабаде не сделал, — т.е. не водил людей в атаку, не закрывал грудью амбразуру вражеского пулемета, но одним своим присутствием и распорядительностью вдохновил оказавшихся в блокаде кировабадцев, заставил нападавших на армянский центр азербайджанцев осторожничать, иначе жертв было бы больше, — у меня было давно». Автор встречается с Китаем, человеком, не любившим особо распространяться о себе и пережитом. Потом Китай помогает писателю выпустить второе издание «Гибели Гандзака», но просит, чтобы автор не упоминал об этом в книге. И вообще напишет очерк, когда его не станет. Тер-Татевосян так и сделал.

Очерк «Хала» посвящен части выходцев из Халданского уезда (Хаварик, Ханабад, Ареш, Нухи, Вардашен, Евлах…), осевших в поселке Нор Ареш близ Еревана. Поколениями люди жили здесь, женились и выходили замуж в своем кругу, говорили на своем диалекте. А теперь обо всем этом остались лишь воспоминания — жизнь многих разбросала в разные стороны и страны.

«Кировабад как он был» уже своим названием обозначает тему повествования. Автор начинает с древнейших времен, напоминает о том, что веками река Кура разделяла кировабадских армян и неармян. За рекой проживали 26 племен, известных в истории как агванцы или албанцы. Гунны, хазары, персы, арабы — их нашествия Гандзак как-то перетерпел. Но потом пришли турки-сельджуки, и все постепенно стало меняться.

В очерке подробно рассказывается о том Кировабаде, который автор застал. Об армянских кладбищах и церквах в обеих частях города (это позже, уже при советской власти произошло разделение), а большинство могильных плит с армянского кладбища близ церкви Сурб Саркис пошло на строительство здания Кировабадского горкома партии. Описывается быт кировабадцев, истории известных в городе семей. Некоторые найдут себя среди героев очерка, многие не обнаружат и обидятся (на это указывает и автор). К началу событий 1988 года в городе проживало 40 тысяч армян, и им (в смысле количества жертв) повезло больше, чем сумгаитцам или бакинцам. Хотя бы спаслись, оставив накопленный десятилетиями труд поколений соседям и обустраиваясь с неимоверными трудностями на новом месте. Где?

Кировабад

ОБ ЭТОМ ПОСЛЕДНИЙ ОЧЕРК «ДОМИК В ОБИЛЬНОМ». Село Обильное неподалеку от Минвод. Здесь и в других общинах Северного Кавказа автор встречается с беженцами из Ханлара, Кировабада, пишет о том, как люди устроились, об активистах армянской общины, воскресной школе в Минводах, стремлении не отрываться от родных корней.

В книге размещено несколько фотографий того, старого Кировабада, которого давно уже нет. Под снимком церкви Сурб Ованес (1633 г.) приписано, что с нее снят крест, стерты армянские надписи. С 1990 года здесь клуб.

Гандзак — Гянджа — Елизаветполь — Кировабад — Гянджа. За годы истории название города менялось не раз. Менялся и национальный состав. В городе больше нет разделения на азербайджанскую и армянскую часть. И не будет.

…Когда многомудрые миротворцы начинают вешать на уши армян лапшу о необходимости возвращения азербайджанских беженцев, хочется уточнить: а куда деваться армянам Сумгаита, Баку, Кировабада, Ханлара и многих других населенных пунктов Азербайджана? Вчерашний день не вернешь . Он живет еще в воспоминаниях старшего и среднего поколения. И уйдет с ними. Как ушли в историю Гандзак, Елизаветполь и Кировабад, еще раз преподав нам, армянам, урок о том, что надеяться и рассчитывать нужно прежде всего на себя. Иначе «Сокровище» (Гандзак) уплывет в чужие руки.

P.S. Книги А.Тер-Татевосяна можно приобрести через издательский дом «Лусабац».

Александр Товмасян, «Голос Армении»

Погромы армян в Кировабаде под прикрытием спецслужб и прокуратуры СССР-1988 г.

Погромы армян в Кировабаде под прикрытиемВ губернском городе Елисаветполь (Гандзак, Кировабад, Гянджа) всегда жили армяне – когда мало, когда много. В начале ХХ века здесь проживало примерно 15 тысяч армян, хотя данные могут быть намного занижены. Елисаветпольская губерния отошла к России после Гюлистанского мирного договора.

Это был мой родной город, который с февраля 1988 года стал чужим, опасным и ненавидимым. Есть кировабадцы, которые хотят вернуться обратно – в свои дома, на свои улицы. Но те, которые пережили весь ужас, тянувшийся с февраля 1988 до октября 1989-го, вряд ли захотят пройтись по улицам, на которых их ежеминутно подстерегала опасность.

Когда знаешь, что больше никогда не придется походить по улицам детства и город, где ты родился, потерян навсегда, о нем очень больно вспоминать. Число потерь у каждого человека растет с каждым прожитым годом и чем ближе к концу жизни, тем горше чувство утраты места, где он родился, где похоронены его предки.

Помню, где-то в начале 90-х годов прошлого века по Армянскому телевидению была передача о Киликии. Говорил старик, избежавший турецкого ятагана и сохранивший ключи от своего дома… На что он надеялся, зачем он хранил их, пройдя через все круги ада на чужбине? Неужели надеялся вернуться — если не сам, так дети, внуки… Кто знает…

Года два тому назад в одном из ящиков письменного стола, мне попались ключи от нашего дома в Кировабаде – вспомнился тот старик. Ключи я все-таки выкинула, и вместе с ними ушла и подсознательная вера в то, что когда-нибудь я вернусь в тот город, который остался в памяти только событиями 1988-1989 года, когда озверелая толпа азеров сделала все для того, чтобы он остался в памяти ненавистным, чужим и нежеланным. Чтобы даже вспоминать о нем не хотелось.

Географически Кировабад делится рекой на две части. Условно, левобережье называется «азербайджанской частью», на территории которой расположены все крупные промышленные объекты города, административные здания, вокзалы, аэропорт, институты, телеграф, почта и торговая часть города, т.е. все жизненно важные центры, левобережье наиболее густонаселено, в основном, азербайджанцами.

Правобережье — «армянская часть», где в основном, проживали армяне. Но постоянно прогрессирующая миграция армян за пределы республики, привела к тому, что и в так называемой »армянской части» города, в последнее время резко увеличилось число азербайджанцев. К началу произошедших событий в городе, с населением в 280 тыс. человек, насчитывалось более 40 тысяч армян (по переписи населения 1979 года – 40 741).

События в г. Кировабаде начались параллельно с Сумгаитскими погромами в конце февраля 1988 г. Более 200 молодых людей в сопровождении работников управления внутренних дел (УВД) города, шли по центральным улицам (Шаумяна, Джапаридзе — армянская часть города), ломая окна и двери армянских домов, избивая по пути прохожих армян.

Сопротивление армян в районе поселка инженерно-технических работников (ИТР) и вмешательство военнослужащих приостановили погромы. В следующие дни, впервые в городе появились военные патрули с дубинками и щитами.

В течение нескольких дней, силами местной власти были восстановлены и »косметически» отремонтированы дома и государственные объекты (магазины, киоски) в армянской части города. Дальнейшие события в городе развернулись по следующему сценарию. В предприятиях и учреждениях армян заставляли подписывать письма о неправомерных действиях армянского населения НКАО.

Дети в школу ходили только в сопровождении родителей. Со стороны властей шла подготовка крупномасштабного погрома армян. Работники ЖЭК-ов составляли списки армян по адресам. Квартиры армян отмечались крестом, направлялись письменные угрозы, чтобы они покинули свои дома.

Так, что же произошло в Кировабаде? Утром 21 ноября 1988 года к площади Ленина (напротив административного здания ГК партии и Горисполкома) начали стекаться организованные колонны студентов, к которым примкнули работники промышленных предприятий и возбужденные толпы. К обеду вся площадь Ленина была переполнена.

Ажиотаж, созданный «ораторами», накалял обстановку. К 15 часам огромная бесчинствующая толпа молодежи в сопровождении сотрудников УВД с железными прутьями, камнями двинулась в армянскую часть города, сокрушая все на своем пути и избивая прохожих армян. Прорвавшись к армянской церкви, толпа учинила погром и похитила крест, прикрепленный на входной двери церкви. Были разгромлены подсобные помещения во дворе церкви, в том числе и дом священника Саака.

Встретив отпор в районе Красного села, толпа азербайджанцев отступила. На обратном пути по ул. Фиолетова был подожжен дом N68. Все эти бесчинства продолжались около трех часов. К вечеру того же дня армянская часть города была оцеплена войсками. Всю ночь, в ожидании очередных эксцессов, люди дежурили возле костров.

К полудню появились первые беженцы-армяне, проживающие в азербайджанской части города. Была создана инициативная группа, цель которой — защита и спасение армянского населения. К шести часам вечера в азербайджанской части города начались массовые избиения и погромы домов армян. Стали поступать первые пострадавшие.

В помещении церкви был создан штаб инициативной группы, куда начала стекаться информация о происходящем. Инициативная группа входила в контакт с представителями комендатуры. Комендантом города (генерал-майор Полех) был издан приказ и объявлено особое положение — комендантский час с 10 вечера до 6 утра.

По требованию инициативной группы для эвакуации армян из азербайджанской части комендатурой города были выделены две автомашины (без бензина) в сопровождении одного офицера и солдата (без оружия), прибывшие только к 12 часам ночи. В ту же ночь десять добровольцев, рискуя собственной жизнью, выехали в районы погромов. Было спасено 77 человек: детей, женщин и стариков. Всю ночь в штабе шла регистрация и прием заявлений от пострадавших.

Есть очевидцы разрушения и глумления над памятником маршала И. Х. Баграмяна. Был разбит барельеф Х. Абовяна со здания школы, носившей его имя, сорваны таблички с названиями улиц, носящими армянские имена. По рассказам прибывших пострадавших из азербайджанской части в городе царил неописуемый хаос. По словам представителя комендатуры войск не хватало, солдаты не были в силах справиться с бесчинствующей ордой. Много пострадавших было и среди воинов.

С 21 по 23 ноября 1988 года все больные армянской национальности были грубо изгнаны из больниц, среди которых были недавно прооперированные и тяжелобольные. Все они были размещены в специальном медпункте, созданном инициативной группой. В армянскую часть города «скорая помощь» не выезжала. Впервые дни погрома армяне были изгнаны со своих рабочих мест.

Работники сберегательных касс и касс Аэрофлота рвали паспорта армян, пришедших получить вклад или приобрести билеты для выезда из города. Очень большое количество людей осталось без документов. С 23 ноября инициативной группе с целью эвакуации армян из азербайджанской части города были выделены два автобуса с вооруженной охраной и выданы 25 пропусков, разрешающих хождение по городу во время комендантского часа.

Бесконечный поток избитых, изнасилованных, обезумевших от страха, раздетых, полуголых, без документов, не имеющих никаких средств для существования людей, размещали в церкви и школе, находящейся рядом с храмом. Среди них были не только армяне, но и русские, украинцы, грузины, евреи, греки. В городе сложилась бесконтрольная ситуация.

Этому немало потворствовали работники УВД, горкома, райкома и горисполкома, когда периодически отключались телефоны, газ, не подавалась вода, и не работал транспорт в армянской части города, что создало угрозу экономического голода и антисанитарии.

В азербайджанской части города, на площади Ленина, продолжались целенаправленные митинги, появился новый лозунг «Смерть армянам и русским!» Видимо, не удовлетворенные не совсем радикальными решениями своих руководителей, митингующие требовали к митингующим первого секретаря ГККП Багирли.

Но, узнав о побеге Багирли, они устроили погром в здании ГККП, на крыше которого в течение 36 часов красовался турецкий флаг. В это же самое время по азербайджанскому телевидению шли митинги националистического толка, где выступавшие требовали освобождения «героев Сумгаита» и принятия решительных мер по отношению к армянскому населению, проживающему в Азербайджане. Среди выступавших был весь «цвет» азербайджанской интеллигенции.

24 — 27 ноября — положение не изменилось. На просьбы инициативной группы к коменданту города об оказании помощи пострадавшим, обеспечении их продуктами питания, медикаментами — был дан один ответ, что все это не входит в их компетенцию. Нерешительные действия армии дали возможность азербайджанцам бесчинствовать в течение 6-7 дней.

За эти дни:
Убито — 18 человек
Изнасиловано — 11 человек
Пропали без вести — 60 человек
Тяжело ранено — 74 человека
Число беженцев — 4500 человек
Разграблено квартир — 1376
Украдено — 20
Сожжено — 24 автомашины

Помощь пришла из близлежащих деревень. Из Армении для решения вопроса об эвакуации женщин, детей и больных прибыли врач с медикаментами и представитель гражданской авиации.

На седьмой день в штаб инициативной группы прибыл подполковник Зубов. В ответ на требования членов инициативной группы были угрозы и шантаж. Контакт прервался. Одновременно было сообщено, что в город прибыла следственная группа Прокуратуры СССР и работники Главного Управления Уголовного Розыска (ГУУР) СССР.

Часть собранного материала была передана работникам Прокуратуры СССР. В качестве документов были заявления пострадавших о погромах, грабежах и насилиях, фотографии погромщиков и пострадавших, записи допросов задержанных и их собственноручные показания. Но компрометирующие материалы, переданные в комендатуру, еще впервые дни погромов, бесследно исчезли.

Вместе с ними исчезли более 400 заявлений, отобранных из материалов следователем майором Красавиным. 29 ноября прекратились массовые погромы, началась новая волна акций. Работники военного комиссариата начали призывать в армию молодежь, а комендант города издал приказ о сдаче охотничьих ружей.

Прокуратурой СССР проводилась судебно-медицинская экспертиза лиц, подвергшихся избиениям и изнасилованиям. Вновь появившийся подполковник Зубов озадачил членов инициативной группы ультиматумом пойти на контакт с местной администрацией и принять выдвигаемые ею условия, или он не будет отвечать за последствия отказа, и войска будут выведены.

На размышление было дано 4 часа. Не получив согласия со стороны инициативной группы, подполковник Зубов исчез на пару дней. Тем временем произошел разговор с начальником ГУУР СССР генерал — лейтенантом Панкиным, с которым обсуждался вопрос эвакуации армянского населения. Воспользовавшись создавшейся ситуацией, Городской комитет партии с помощью комендатуры города срочно организовал эвакуационный пункт. Расчет был прост: нет свидетелей — нет виновных.

Обладая средствами пропаганды, военнослужащие на бронетранспортерах, разъезжая по армянской части города, вели агитацию среди населения, оповещая народ о том, что в штабе гражданской обороны города функционирует эвакопункт.

Попытки инициативной группы остановить начавшуюся эвакуацию были безуспешны. Ужас увиденного и страх перед безвестностью интуитивно подталкивали людей на быстрейший выезд из опасной зоны. Желающие выехать должны были давать подписку о том, что они уезжают добровольно и никаких претензий не имеют (автор — второй секретарь ГК КП). По требованию инициативной группы комендантом города эта акция была приостановлена.

2 декабря от имени горисполкома были приглашены 5 представителей из армян на похороны трех женщин-армянок, якобы «скончавшихся» от болезней.

Когда в назначенное время они пришли на кладбище, две из них были уже захоронены. На требования одного из приглашенных армян вскрыть крышку гроба, городские власти отказались. Тогда Адиян Михаил резко дернул за крышку и сорвал ее: в гробу лежала женщина с явными признаками побоев. Обращение к следственной группе с тем, чтобы была проведена эксгумация, было отвергнуто.

Поступали известия о крупном скоплении азербайджанцев в районе г. Ханлар, о погромах колонн автомашин, направляющихся в Армению на участке автотрассы Кировабад — Казах, о погромах и бесчинствах в других регионах Азербайджана. Около семи тысяч жителей оказались без крова. Многие квартиры уже были заселены азербайджанцами.

Заселение происходило с ведома жилуправления. Из Еревана, рискуя жизнью, на вертолете прилетела группа из четырех человек, а оператором (Бакур Карапетян) был снят видеофильм о происходящих событиях в Кировабаде.

Местными властями следственная группа Прокуратуры СССР и ГУУР СССР, ранее находящаяся в армянской части Гянджинского РОВД, была переведена в здание УВД, находящееся в азербайджанской части. Это привело к тому, что потерпевшие уже не могли давать показания.

Расчет был на то, чтобы к полной стабилизации обстановки многие пострадавшие, которых не удалось эвакуировать в связи со сложившейся в Армении ситуацией, не имея гарантий безопасности проживания, постараются покинуть пределы республики самостоятельно.

И действительно, остановить армянское население, которое продавало за бесценок дома и имущество, не удалось. Там не осталось ни одной армянской семьи. Это все опубликовано и давно известно. Опубликовано представителями инициативной группы.

21 ноября 1988 года была пятница. В этот день по ТВ должны были показывать экранизацию «Собачьего сердца» Михаила Булгакова и я очень надеялась, что мне удастся ее посмотреть. Все дело в том, что у моего мужа, известного дермато-венеролога города Кировабада была обширная частная практика, и больные в основном приходили где-то к восьми-девяти вечера.

Так было удобно и для них и для него. Правда, с февраля 1988 года, после погромов в Сумгаите, больных поубавилось, но они все же приходили. В основном это были азербайджанцы, которые не очень доверяли своим врачам и предпочитали лечиться у врача-армянина. Но в этот день больных почему-то не было… Мы как-то не придали этому значения – и раньше бывали «пустые» дни к радости всех домашних, когда можно было посидеть, посмотреть телевизор или просто поболтать.

Благо, поводов для разговоров в это время было более чем достаточно. Утром все было спокойно. Я даже умудрилась съездить на базар, который находился в азербайджанской части города. Знакомые мясники, увидев меня, покрутили у головы пальцем, быстро отвесили мясо и чуть ли не приказали немедленно ехать домой.

Как я уже говорила, в этот день показывал «Собачье сердце». Наверное, именно поэтому все так и запомнилось. Мы посмотрели фильм, потом вдруг позвонила моя двоюродная сестра, которая жила неподалеку от армянской церкви и плача сказала, что на церковь напали. Мы приятельствовали с женой священника и я, естественно сразу же позвонила.

Она, тоже рыдая, стала рассказывать, что толпа напала на церковь, сбила крест над воротами и хотела убить священника, отца Саака. Чудом ему удалось вбежать в храм и закрыть засов. На середине ее рассказа вдруг выключился телефон. Как мы потом узнали, во всех армянских домах телефоны были выключены. Правда, к 11 вечера они заработали.

Мы – я, муж, сын, свекровь и моя мать – просидели до утра, не раздеваясь. Мы боялись. Это было жуткое состояние, мы поняли, что армян Кировабада не спасет даже вся Советская армия. Мы оставались в Кировабаде еще год. Мою двоюродную сестру ранило разрывной пулей, многих моих знакомых избили, а у одного их друзей сожгли библиотеку. Вообще азербайджанцы любили жечь книги…

Надо сказать, что последний месяц мы жили, мягко говоря, беспокойно. Дом не продавался, а уезжать просто так не было сил, не так-то легко бросить все и уехать, хотя очень многие именно так и делали. Сидели мы в кабинете, окна которого выходили на улицу.

Бабушки пришли звать пить чай в другую комнату. Муж обычно сидел за своим столом, но в этот вечер решил присоединиться к нам. Не успели мы сесть, как раздался звон разбитого стекла, и в комнате заполыхало. В окно бросили бутылку с керосином. Хорошо, у нас всегда была запасена вода. Кое-как пожар потушили, но теперь в окно стали лезть какие-то пацаны.

На улице раздались выстрелы. Мой муж, недолго думая, взял охотничью двустволку и выстрелил. Милиция, до которой мы безуспешно пытались дозвониться в последние полчаса после поджога, приехала слишком быстро. Даже показалось, что они ждали где-то поблизости. Их было несколько человек во главе с неким майором Оруджевым.

Так он, по крайней мере, представился. С порога майор стал кричать: «До каких пор вы будете вешать на нас свои преступления! Неужели вы не видите, что армян ненавидят. Уезжайте, пока не поздно». Потом он потребовал сдать находящееся в доме оружие.

Мы отдали двустволку и мелкокалиберную винтовку. И то и другое в доме хранилось лет 50… Милиция взяла ружья, напоследок посоветовала «хорошо подумать» и ушла. Ночь мы провели сидя в комнате и вздрагивая от каждого стука. Я до сих пор, по прошествии стольких лет, дергаюсь от каждого стука и вскакиваю, когда что-то падает на пол. Наверное, он останется до самой смерти – этот страх. Но до этого…

17 октября 1989 года моя семья приехала из Азербайджана в Армению. Наверное, правильнее будет сказать, что мы смогли убежать в Армению после полутора лет выживания в окружении врагов. Приехав в Армению после ужаса последних полутора лет, мы вдруг увидели, что на земле есть нормальные люди, спокойные дороги и много чего другого, чего были лишены армяне Азербайджана с февраля 1988 года.

Мы выехали из Кировабада, даже не надеясь на такой счастливый исход. Мы остались живы, более того, мы приехали на родину. Только оказавшись в Армении, я поняла, что моя семья была на волосок от смерти. Последняя неделя в Кировабаде запомнилось одним непрекращающимся кошмаром. Даже сейчас, вспоминая об этих днях, мне становится по-настоящему страшно. В ноябре 1989 года армянская община Кировабада перестала существовать. А еще раньше были изгнаны армяне из близлежащих сел: Геташена, Чардахлу, Зурнабада и многих других.

Встретила я несколько «беженцев» из Баку в Кливленде, штат Огайо. Нельзя сказать, чтобы они очень уж были довольны своей жизнью. Один из них все время спрашивал – может ли он вернуться в Армению. Может, наверное. Но вряд ли захочет… Слово «беженец» до сих пор для меня звучит оскорблением. Слишком многие на горе людей сколотили состояние и сорвали политические дивиденды. Да и сейчас пытаются….

Мы приехали в Армению после Спитакского землетрясения. Через год весь народ погрузился в трехлетний мрак и голод, из которого был только один выход – не упустить победу в Карабахе. Не было ни света, ни нормальной еды, ни работы. Но никогда у моей семьи и в мыслях не было уехать в другую страну, хотя возможности были.

В статье использованы материалы из книги Левона Мелик-Шахназаряна: «Гандзак: Неутраченный мир».

Автор: Карине Тер-Саакян

 

Статьи по Теме

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Back to top button