Противостояние Армении и Византии.
ИЗ ИСТОРИИ АРМЯНО-ВИЗАНТИЙСКИХ ОТНОШЕНИЙЭдуард ДаниелянВнутриполитический кризис, охвативший государство Сасанидов в начале 90-х гг. VI в., привел к новому византийско-иранскому разделу Армении с преимуществом Византийской империи. Последовавшее за убийством сасанид-ского шаха Хормизда IV (579-590) восстание военачальника восточных областей Ирана Вах-рама Мехревандака (Чубина) приняло характер, угрожающий существованию самой династии Сасанидов. Престолонаследник Хосров Парвез (591-628) удалился в пределы Византийской империи и обратился за помощью к императору Маврикию (582-602), взамен обещая уступить территории, большей частью за счет армянских земель. Император не преминул воспользоваться ослаблением сасанидского Ирана с целью завоевания новых территорий. Его помощь Хосрову исходила из захватнических интересов Византийской империи. Это не потребовало особых усилий от империи, поскольку значительную часть военных сил, отправленных Маврикием, составляли армянские войска из западной части Армении. К тому же, ко времени провозглашения восточным войском Вахрама Чубина шахом Ирана империя уже вторглась в восточную часть Армении, находившуюся под владычеством Ирана.
Очевидно, Маврикию не было известно, как сложатся отношения империи с Ираном в случае победы Вахрама Чубина. Ведь последний прийти на помощь просил армянского полководца Мушега Мамиконяна с армянским войском и взамен обещал восстановить Армянское царство, что абсолютно не отвечало политическому курсу Византии. Без помощи и поддержки империи Хосров был намного слабее Вахрама, который стал во главе антисасанидских сил Ирана. Маврикий помогал Хосрову не ради установления дружественных отношений с Ираном и даже не столько взамен обещанных территорий. Вопрос об оказании помощи Хосрову обсуждался в синклите. В сообщении историка VII в. Себеоса обращает на себя внимание отношение византийцев к обещаниям посланников Хосрова: “Они народ беззаконный и очень лживый; когда они в стесненном положении, обещают исполнить, а когда обретают безопасность, отказываются от обещания. Мы много зла перенесли от них; пускай истребляют друг друга, а мы успокоимся… Но царь Маврикий дал согласие”.
Хосров фактически не только не владел теми территориями, которые обещал, но и был лишен реальной власти в своей собственной стране. Преданные силы внутри Ирана могли бы ему пригодиться лишь после получения помощи от Византии. Вместе с тем, Себеос показывает ту враждебную атмосферу, которая до того царила в византийско-иранских отношениях. Однако политические цели империи сыграли решающую роль в заключении союза с Хосровом Парвезом, представляющим в борьбе за иранский престол наиболее слабую сторону, в дальнейшем, возможно, менее опасную для Византии. Тот факт, что Хосров не мог противостоять Вахраму без внешней помощи, указывает на то, что последний был намного сильнее и (хотя и недолго) обладал реальной властью в стране. Маврикий, помогая Хосрову, еще более ослаблял Иран. Использование ситуаций, когда врагов империи истребляли их враги, было неотъемлемой частью захватнической политики Византии. На это метко указывает Себеос, приводя вышеуказанные слова, произнесенные в синклите, и в дальнейшем, слова из письма Маврикия Хосрову касательно армянского воинства.
Кроме того, что в борьбе между Хосровом и Вахрамом должны были истощаться силы Ирана, ослабление армянских войск также было на руку империи. Таким образом, помощь, оказанная Маврикием Хосрову, исходила отнюдь не из благих намерений империи по отношению к Ирану, а была продиктована самой логикой завоевательной политики Византии. В отличие от Себеоса, Феофилакт Симокатта мотивирует решение сената и императора об оказании помощи Хосрову моральным долгом империи, якобы борющейся со злом за справедливое дело. Исходя из интересов империи, Симокатта оправдывает завоевательный внешнеполитический курс Византии, представляя ее поборником справедливости. Себеос же главным злом для армянского народа, считал агрессию государств-завоевателей.
Примечательно, что и Маврикий, и Хосров вели двуличную политику. Маврикий принял также послов Вахрама, просивших его не помогать Хосрову. Согласно Симокатте, Вахрам обещал взамен “передать ромеям город Нисибис и земли вплоть до реки Тигр”. В это время Маврикий выискивал политическое решение в связи с положением в Иране. Видимо, усмотрев реальную силу Вахрама и поняв, что в дальнейшем он окажется опасным для империи соперником, Маврикий сделал ставку на Хосрова. О противоречивом характере византийско-сасанидского союза свидетельствуют некоторые действия Хосрова, отнюдь не соответствующие его обещаниям. Хосров, пообещав территории, вместе с тем ставил препятствия на этом пути, а укрепившись на престоле, ждал удобного случая, чтобы вернуть уступленное. Таким образом, Маврикий и Хосров вели политическую контригру. Маврикий заигрывал и с Хосровом, и с Вахрамом, помог же, исходя из гегемонист-ских устремлений империи, первому из них. В свою очередь Хосров хотел удержать стратегически важный регион на юго-западе Армении. Однако ему не удалось это осуществить. Империя слишком долго стремилась овладеть новыми территориями в Армении чтобы так легко отказаться от них. В этот период византийско-иранских отношений армянский народ был вынужден расплачиваться как своими территориями, так и воинскими силами в интересах государств-завоевателей.
Позиция Маврикия по отношению к Хосрову и Вахраму начала давать свои плоды. Многие из сторонников Вахрама, видя поддержку империи и убедившись, что восстание идет на убыль, переметнулись на сторону Хосрова.
В духовной сфере политики отношение Хосрова проявлялось в разные периоды неодинаково, исходя из его завоевательных целей. Если в конце VI в. Хосров для стабилизации своего положения стремился заручиться поддержкой Маврикия и склонить на свою сторону христиан, находившихся в сфере политического влияния Сасанидов, то в первые десятилетия VII в., в период византийско-персидских войн, его веротерпимость проявилась по отношению к монофизитам (в особенности к армянской церкви), как отражение борьбы против Византии в сфере идеологии.
С поражением Вахрама опасность, грозившая смести Хосрова с политической арены, была устранена. Обоюдные интересы господствующих классов Ирана и Византии толкали их правителей к временному сотрудничеству. Это весьма ущемляло интересы армянского народа. Как противоборство, так и временное союзничество Византии и Ирана нанесли огромный ущерб завоеванным ими странам, в особенности Армении ввиду ее буферного положения. Н.В.Пигулевская пишет: “Армению раздирали на части то византийские, то персидские войска, топча ее плодородные поля и виноградники, грабя ее богатые города”. Оказываясь ареной военных действий, она подвергалась разорениям и опустошению, а в мирное время происходили территориальные преобразования как следствие новых разделов; вместе с тем усиливался административно-политический, налоговый и духовный гнет.
Даже в такой ситуации, когда Иран был занят внутренними трудностями, которые оказались также в центре внимания Византии, Армения не только не смогла высвободиться из-под чужеземного владычества, но и была вынуждена поставлять воинские части для чуждых ей целей, служащих интересам завоевателей. Все помыслы по освобождению Армении от византийского и иранского господства, в условиях осуществления их захватнической политики, были бесперспективны. Даже в самые тяжелые для этих государств времена армянские дела находились на острие их внешней политики. В этот период большая часть Армении фактически уже перешла под контроль империи. В”591г. согласно договоренности между Византийской империей и сасанидским Ираном произошел второй раздел Армении.
Поборник захватнической политики империи Симокатта с воодушевлением отмечает: “Перемирие же между ромеями и персами соблюдалось с одинаковой справедливостью, и так действительно славно для ромеев закончилась эта великая персидская война”. Новый рубеж византийско-иранского противоборства, принесший армянскому народу многие бедствия и страдания, был отмечен завоеванием империей большей части Армении, которая по признанию самих завоевателей была главным объектом их стремлений. По их логике Армения сама была виновата в том, что они стремились аннексировать ее. Такое отношение к Армении объясняется высокомерным цинизмом завоевателей, возведенным в ранг государственной политики. С новыми завоеваниями в Армении Маврикий еще более ужесточил имперский гнет. Стремление завоевателей лишить Армению воинской силы и превратить ее в легко управляемый придаток своих государств приобрело к концу VI в. программный характер. Коварство и изощренность политической линии империи по отношению к Армении видны из следующих строк письма Маврикия Хосрову: “Народ строптивый и непокорный живет между нами и мутит. Поступим так: я соберу своих и отправлю во Фракию, а ты собери своих и прикажи отправить на Восток. Если они умрут, то умрут наши враги, если же они убьют, то убьют наших врагов, а мы будем жить в мире. Ибо если они будут пребывать в своей стране, нам не будет покоя”. Несмотря на противоречивый характер и антагонистическую сущность византийско-иранского союза, стороны были полностью единодушны в своем стремлении всеми средствами ослабить военный потенциал Армении с пагубными последствиями для страны.
“Доктрина Маврикия”, как можно назвать эту программу, была плотью и кровью византийской захватнической политики. Она стала обобщением опыта предыдущих завоеваний империи Сасанидов и намечала программу будущих действий. Император издал приказ о вербовке армянских войск для отправки во Фракию, что вызвало крайнее недовольство в Армении. Характерно, что в этой ситуации Хосров Парвез брал на службу армянских князей, недовольных политикой Маврикия, и платил им более высокое жалование. Армянские князья вынужденно поступали на службу к Хосрову вместе со своими конными дружинами. Однако переход в иранскую часть Армении не означал, что армянские воины оставались на родине. Хосров отправлял их на дальние рубежи Ирана для участия в борьбе против восточных кочевников, которые часто вторгались в пределы этой страны. Представители армянских войск, не мирясь с таким положением, поднимали восстания как против имперских и иранских властей в самой Армении, так и в отдаленных областях государств-завоевателей.
Неотъемлемой частью “доктрины Маврикия” была церковная политика империи в завоеванной части Армении. В ходе идеологической экспансии империя стремилась приобщить к официальному вероисповеданию Византии государственных, военных и духовных деятелей Армении, а в определенных условиях и осуществить раскол армянской церкви. Стремление Маврикия всеми средствами обратить армян в халкедонитство разрушало общность армянского населения в двух частях Армении. Политические устои Армении подрывались также вследствие духовной экспансии империи, которая добилась основания в Западной Армении армянского халкедонитского католикосата, просуществовавшего около двух десятилетий.
Первые десятилетия VII в. были в Передней Азии временем возобновления византийско-иранских войн, в свою очередь подготовивших почву для падения сасанидского Ирана и экспансии Арабского халифата. Охватившие Византию экономический кризис и внутриполитическая борьба способствовали успехам Сасанидов в начальный период возобновления византийско-иранских войн. Династия Сасанидов прилагала огромные усилия, чтобы удержаться на политической арене. Одним из основных условий существования сасанидской деспотии были доходы, военная добыча, налоги, поступавшие в царскую казну из покоренных стран, и поэтому только ценой новых завоевательных войн она смогла отодвинуть свой закат на несколько десятилетий. Армения вновь становилась ареной походов и сражений. Иранские войска захватили значительные византийские территории, оставив глубоко в тылу границу, установленную в 591г.
Временные военные успехи Хосров стремился закрепить гибкой политикой в области вероисповедания. Решение шаханшаха отправить служившего в Иране армянского военачальника Смбата Багратуни в Армению должно рассматриваться с этой точки зрения. На Двинском соборе (607г.) Смбат Багратуни содействовал избранию-нового католикоса Абраама Ахбатанеци с целью укрепления армянской монофизитской церкви. В создавшейся ситуации не случайно то, что Хосров II дал разрешение Смбату восстановить церковь св. Григория в Двине. Попытка армянского монофизитского духовенства во главе с новоизбранным католикосом отговорить грузинского католикоса Кириона от принятия халкедонитства также не противоречила тогдашнему политическому курсу иранской правящей верхушки касательно христианского вероисповедания. Весной 608г. Смбат был срочно отозван к царскому двору. На восточные рубежи Ирана совершали набеги кочевые племена, которые Себеос называет “кушанами”, хотя последние к тому времени уже исчезли с политической арены. По возвращении в Иран шаханшах пожаловал Смбату Багратуни звание “Хосров-Шум” и поручил возглавить войну против кочевников, дестабилизировавших положение на восточных рубежах государства Сасанидов. Армянское войско вновь вступало в смертельную борьбу за пределами своей родины в интересах государства-завоевателя. После тяжелейших испытаний Смбат Багратуни одерживает победу. Узнав об этом, Хосров совершил праздничные церемонии, Варазтироца — сына Смбата, в ознаменование доблести, проявленной отцом, велел посадить на украшенного слона и назвал “Джавитян Хосров”. Смбату же “написал грамоту с большим благоволением и пригласил ко двору с большой пышностью и почестью”. Добившись временной стабилизации положения на восточных рубежах Ирана, Хосров Парвез мог полностью сконцентрировать свое внимание в западном направлении — на продолжение войны с Византией.
В 614г. иранское войско двинулось на Иерусалим. Персы захватили и сожгли Иерусалим и уничтожили большинство жителей города. Патриарх Захария и хранитель Креста (на котором был распят Иисус Христос) были арестованы и после жестоких пыток сообщили о месте хранения Креста. Как повествует Себеос, персы нашли Животворящий Крест и вместе с золотом и серебром отправили шаханшаху. Захват Животворящего Креста Хосровом и последующее овладение им со стороны Ираклия и его возвращение явились продолжением ирано-византийского противоборства в сфере идеологии. “Обладание древом распятия, — пишет А.И.Колесников, — было подчинено главной политической задаче Хосрова II — утверждению господства над всем христианским миром. Добиться этого он собирался не только силой оружия, но и путем морального уничтожения покоренных народов”. В сложившейся ситуации происходит трансформация политики Хосрова Парвеза по отношению к наиболее активно противостоящей византийской церкви — армянской монофизитской церкви, что выразилось в решении собора (615/16г.) в Ктеси-фоне. Хосров провозгласил: “Все христиане, находящиеся в моем подданстве, обязаны держаться армянской веры”. Такая трансформация в политике веками грабивших и разорявших Армению Сасанидов свидетельствовала о глубоком кризисе возглавленного ими государства в политической и социально-экономической областях, а также в сфере идеологии — в области зороастрийской религии.
В 20-х гг. VII в. византийско-иранское противоборство вступает в свою завершающую фазу с нарастающим преимуществом Византии. Несколько походов императора Ираклия составили контрудар империи. Путь византийских войск в сторону Ирана проходил через Армению, и страна в течение ряда лет вновь подверглась тяжелым испытаниям.
Походы Ираклия завершились разгромом иранской армии. Иранская знать, видя безнадежность борьбы, в феврале 628г. устроила переворот: низвергла и убила Хосрова и, посадив на трон его сына Кавада-Широе, попросила мира у Ираклия, который быстро согласился на него. Поражение Ирана было важно для Армении тем, что Сасаниды уже не могли сохранять свое влияние в ее восточной части. Частая смена династов вследствие общего социально-политического кризиса в Иране не позволяла Сасанидам вести активную внешнюю политику. Усилия удержать восточную часть Армении в сфере иранского влияния оказались тщетными. В новой политической ситуации, когда с неуклонным крушением государства Сасанидов и выходом на международную арену халифата менялось соотношение противоборствующих сил в переднеазиатском регионе, действия политических кругов Армении, несмотря на непрекращающиеся притязания Византийской империи, вели к восстановлению территориальной и политической целостности, к возрождению государственной системы страны.
Из Ирана в Восточную Армению прибыл в качестве правителя-”марзпана” Варазтироц Багратуни, сын Смбата Багратуни. Себеос пишет:
“Его радостно приняла вся земля армянская… Он благоустроил всю армянскую землю”. Касательно же Мжежа Гнуни, прибывшего в византийскую часть Армении в качестве правителя, историк отмечает: “Он занял всю страну по вышеуказанным границам”. По прибытии в Армению Варазтироц начал действовать самостоятельно — с целью воссоединения двух частей Армении. Такая политика вызвала крайнее недовольство ставленников Византии в Западной Армении и Ирана в Атриатакане. В случае восстановления территориальной целостности Армении государства-завоеватели вместо раздробленной страны вступили бы в отношения с единой политической силой — Армянским государством. Естественно, что объединительные усилия Варазтироца столкнулись с огромными трудностями, которые, к тому же, усугублялись феодальной междуусобицей. Варазтироц не смог развернуть свою деятельность и, будучи предупрежден о заговоре, организованном иранскими властями в Атрпатакане, вместе со своей семьей удалился в пределы империи.
Между тем в Армении продолжалась борьба за власть. Убив византийского ставленника Мжежа Гнуни, вооруженные силы Армении возглавил Давид Сааруни. Императору пришлось признать власть Давида Сааруни в Армении, чтобы удержать Армению в сфере своего политического влияния. Уступчивость Ираклия объясняется как переживаемым империей внутриполитическим кризисом, так и внешнеполитическими осложнениями, которые были вызваны первыми поражениями Византии (битва при Йармуке, 20 августа 636г.) со стороны халифата. Натиск арабов усиливался, и к борьбе с ними Ираклий привлек армянское войско. Разлад и столкновение между византийскими и армянскими частями были неминуемы, так как у них не было боевого и морального единства. Византия и Армения не были равными союзниками. На византийско-армянских отношениях сказывался дух завоевательной политики империи по отношению к Армении. Даже когда жизненные интересы двух стран диктовали совместное противостояние общему врагу, внешние факторы оказывались недостаточными для боевого союза. Завоевательная политика, осуществляемая империей на протяжении нескольких веков, в корне пресекала появление идейно-политических предпосылок для равных союзнических отношений между Византией и Арменией.
Вне пределов своей родины армянские воинские части участвовали в борьбе против халифата также в составе войск сасанидского Ирана. В сражении при Кадисии (конец сентября 636г.) армянское войско возглавили Мушег Мамиконян (сын Давида Мамиконяна) и Григор Сюнийский.
Таким образом, в период появления арабов у границ Ирана и Византии, Армения и ее вооруженные силы находились в раздробленном состоянии. Армянские войска продолжали служить чуждым интересам вне пределов своей родины, на этот раз против арабов. Конечно, в общем противостоянии новому завоевателю, каким являлся Арабский халифат, Византия, Иран и Армения могли бы дать должный отпор. Однако весь предшествующий ход византийско-иранского противоборства, в значительной степени направленного на завоевание Армении, предопределил исход борьбы против наступления халифата. Византия и Иран потерпели крупные поражения в первых же сражениях. Для Сасанидов поражение обернулось через несколько лет полным разгромом и гибелью (651г.). В этой борьбе распылялись силы армянских войск, которые были так необходимы самой Армении в преддверии завоеваний халифата. Византийская империя в свою очередь продолжала осуществлять завоевательную политику по отношению к Армении. Даже реальные успехи арабов в начальный период их завоеваний не отрезвили византийских политиков в их безудержном стремлении подчинить Армению Византии.
Возвращение Креста Господня (631г.) должно было выразить единство христианских церквей Востока с византийской церковью, что, по представлению имперских политиков, “узаконивало” завоевание восточных христианских стран империей. Несмотря на усилия Ираклия и византийских церковных кругов, противоречия между диофизитской и монофизитской церквами не были устранены. Правда, монофелитство, направленное на примирение монофизитского и халкедонитского вероучений, нашло приверженцев. Однако в Армении не произошло церковного раскола, что должно было в немалой степени способствовать объединительным усилиям армянских государственных деятелей, направленным на восстановление территориальной и политической целостности Армении. Таким образом, на закате государства Сасанидов и в преддверии завоеваний халифата церковная политика Византийской империи приняла более гибкую форму: она выразилась в провозглашении монофелитства новым компромиссным направлением в вероисповедании общехристианской церкви. Однако, несмотря на все старания политических и церковных кругов империи, духовно-идейной интеграции между монофизитами и диофизитами не произошло в силу именно политической доминанты империи. Можно полагать, что монофелитство перекидывало мосты идейного сближения между византийской и армянской церквами, а это могло сказываться и на армяно-византийских политических взаимоотношениях, которые, однако, из-за неизменного захватнического курса империи не смогли перерасти в прочное военное союзничество, направленное своим острием против новоявленного завоевателя — Арабского халифата.
Теодорос Рштуни вступил на политическое поприще Армении в период крайних внутри- и внешнеполитических осложнений. Процессы, которые вели к объединению двух частей Армении после упразднения иноземного владычества, осложнялись феодальными распрями, носившими на себе следы иранского и византийского влияния. Вместе с тем, Армения, оказавшись на пути гегемонистских устремлений халифата, вскоре подверглась опустошительным нашествиям. С началом завоеваний халифата, со сменой ирано-византийского противоборства арабо-византийским, Армения вновь стала ареной вторжений и военных действий. Даже в условиях натиска халифата Византия не смирилась с самостоятельным курсом Теодороса Рштуни во внешней политике и его объединительными действиями внутри страны. Империя искала средства помешать упрочению власти Теодороса, а при необходимости — нейтрализовать и изолировать его. Как показали события 40-х гг. VII в. империя совершила по отношению к нему беззаконные, с точки зрения международного права и взаимоотношений между государствами, действия. Не случайно в дальнейшем Теодорос Рштуни оказался в лагере противников империи-и был вынужден заключить договор с халифатом (653г.), стремясь дипломатическим путем обуздать агрессора. В изменившихся международных условиях, когда инициатива завоеваний была на стороне халифата, империя своим вмешательством лишь отрицательно воздействовала на процессы консолидации Армянского государства.
Иранское и византийское владычество, а затем завоевания халифата привели Армению в середине VII в. к демографическому спаду. В раннем средневековье росту народонаселения Армении мешали гибель людей во время военных действий и угон в плен, а также вывод армянских войск в чужие края, где значительная часть воинов погибала. Все это крайне отрицательно сказывалось не только на экономической жизни, но и на численности народонаселения Армении. Если учесть и то, что религиозное давление завоевателей вело к духовной ассимиляции, которая в конечном итоге также отражалась на демографическом составе населения, станут понятными мотивы, побудившие церковные (Двинский собор 645г.) и светские круги Армении принять ряд решений, направленных на нормализацию демографической картины страны, на отпор новой духовной экспансии империи. Этнозащитные действия армянской монофизитской церкви составили органическую часть процесса восстановления территориальной и политической целостности Армении. Естественно полагать, что меры, принимаемые армянской церковью, лишь в незначительной степени могли способствовать решению наболевшей проблемы, какой был демографический спад в стране. Для этого требовались долгий мир и политическая независимость Армении, чего в условиях гегемонистских стремлений Византии и завоеваний халифата было очень сложно добиться. И все же, благодаря самоотверженной борьбе армянского народа и усилиям его государственных и церковных деятелей на протяжении нескольких десятилетий второй половины VII в., Армения восстановила свою независимость, территориальную и политическую целостность и пережила период мирного созидания
Таким образом, изучение армяно-византийских отношений периода завершения Византий-ско-иранского противоборства и начала завоеваний халифата выявляет истоки многих пагубных явлений политического, демографического и общественно-экономического характера в средневековой истории Армении. Многосложность завоевательной политики Византии по отношению к “Армении выступила особенно рельефно на фоне контрастирующих политических событий, связанных с закатом сасанидского Ирана и началом завоеваний халифата.
