Интересные фактыТуристическая Армения

т/к Мир…Три цвета Армении…

Три цвета счастья

После сильнейшего шторма в Карибском море команде “Армении” отчаянно повезло, она
попала в рай. Оказывается, кроме отечественного библейского рая они есть и в других местах…
Об этом и о многом другом в своем очередном репортаже рассказывает Зорий БАЛАЯН.
Человек всегда что-то с чем-то сравнивает и находит какие-то превосходные степени. От Виктора Амбарцумяна я узнал, что Большая Медведица — незаслуженно популярное созвездие, ибо есть куда более “интересные”. Мы вон даже штормы сравниваем друг с другом не только по величине балльности. Хотя на “Киликии” нам больше всего по своей, я бы сказал, легендарности накрепко запомнился первый, Потийский (или Сочинский) шторм. А ведь были куда круче и грознее на нескольких участках Средиземного моря, в Бискайском заливе Атлантики, на Северном и Балтийском морях. Ан нет, запал в душу именно первый шторм. Думаю, не потому, что он был именно первым. Там, скорее, были страсти: с одной стороны — малый опыт, с другой — огромное количество аварий, каждая из которых могла стать роковой.
Сейчас — другое. Помнится, после острова Ла Пальма на третий день мы пережили трехдневный шторм. Долго вспоминали о нем. Но вот после четырехдневного мертвого штиля мы попали в полосу нескончаемых штормов аж до острова Барбадос. И вдруг стали ловить себя на мысли, что они вовсе не становятся ни темой для разговоров, пересудов, ни предметом для сравнений. Наверное, речь уже идет об обыденности, о некоей норме. Пока, правда, в районе Мексиканского залива нас не настиг шторм, о котором уже говорили наши родные и близкие, узнав о тревоге из телевизионных сообщений. Тот тихоокеанский шторм с мексиканским прозвищем запомнится надолго. Он ничуть не был похож на Атлантический уже потому, что там течение и ветер были попутные, здесь же — все наоборот.
Когда вернулись через Панамский канал в Карибское море, хорошо знали, что нас ждет. Абсолютно лобовой ветер, встречное пассатное течение и, по прогнозу, длительный сильный ветер с проливными дождями и грозами. Для сравнения скажу, Карибское море два месяца назад мы при попутном ветре и течении прошли за четыре дня со скоростью в среднем около двенадцати узлов. Сейчас мы ползем, едва набирая три-четыре. Но и это терпимо. Главное — само движение. Только бы не стоять.
И вот в наш список исключительных событий вошел шторм под названием Бонайре — крохотный островок, входящий в государство под общим названием Нидерландские Антильские острова. У северного побережья Венесуэлы. Нас поражали необычные формы волн. Трудно было определить их высоту. Ибо создавалось впечатление, что впереди, словно переворачиваясь, идет вплотную вторая, а там, прижавшись к ней, — третья. Я вдруг вспомнил дома, плотно прижатые друг к другу в Капане. Они очень четко видны у памятника Вардану Мамиконяну. И вдруг словно все эти “дома”-волны вмиг исчезают, оставляя на своем месте огромную площадь, покрытую ажурной белой пеной. Мгновенно там же образуется глубокая пропасть. Именно в такой каньон время от времени грохается “Армения”.
В какой-то момент встречный ветер меняет лобовой курс на каких-нибудь двадцать-тридцать градусов. Тотчас же капитан дает команду: “Ребята, геную!” За минуту сворачивается малый стаксель и сразу же разворачивается вокруг своей стальной гипотенузы генуя. Раскрывает широкую красно-сине-оранжевую грудь. Корпус судна под огромным давлением ложится на правый бок. Тут надо пенять на себя, если на пайолы падают предметы, вещи, книги. Так и мчимся, “ложась” периодически на бок. Гайк, улучив момент, нырнул в свою крохотную каюту и вскоре выскочил оттуда с телекамерой в руках. Прижал нежно к груди, как свою полуторагодовалую Верочку, прикрывая объектив ладонью. Ибо всюду — сплошь соленые брызги. Я ему показал рукой на правый ус, который с бешеной скоростью, пенясь, течет от носа, как горная бурная река. И вот фантастика: под косыми солнечными лучами белая пена приняла оранжевый оттенок! Бог мой, это же отражение от нижней, самой массивной части нашего паруса, нашей генуи, нашего флага! Что творилось в это время на душе. Это больше чем чудо. Этого не мог видеть сам Айвазовский. Это же живая живопись. Гениальная картина без рамки. И не только. Это поэтический образ. “Армения”, наклонившись на правый бок, подставила свой борт течению этой самой бурной горной реки. Но и это еще не все. Когда мачта в какой-то момент начинает медленно двигаться налево, в белой пене в какое-то мгновение отражаются уже все три цвета нашего флага. И еще: мне показалось, что бурная эта река ласково прижимается вплотную к борту, чтобы обдать своей свежестью название “Армения”, Знак вечности, Армянский крест и тридцать шесть букв Месропа Маштоца на обоих бортах “Армении”.
И вдруг я до боли ощутил, что в этот миг нахожусь на вершине осязаемого счастья и что я видел то, что еще никто не видел. Я — первый. Я только очень громко, чтобы перекричать шум воющего ветра, предложил Гайку снять эту сказку. Хотя не думаю, что какая-нибудь даже самая совершенная оптика может сполна поймать тона этого неописуемого шедевра. Теперь уже всю оставшуюся жизнь я буду помнить это поистине чудное мгновение.
И когда неожиданно генуя начала всеми тремя цветами хлопать и шлепать по воздуху, по самому ветру, по себе — словно в ладоши, стало ясно, что ветер опять стал встречным, лобовым. Завернули геную-флаг-парус и снова развернули малый парус-стаксель. Тотчас же судно значительно выпрямилось. Началась невероятная болтанка. Словно мало было двадцатиметровой скорости ветра, еще и появились частые бешеные порывы, которые еще более ухудшали ситуацию. Пошел тропический ливень. Аккумуляторы не дают света. Генератор не работает. Значит, ходовые огни не будут светиться. Не ровен час в тумане наскочишь на кого-нибудь или наскочат на тебя. Я надел штормовку и встал на свое место у самого края кокпита.
Капитан подошел ко мне, повернувшись спиной к ветру и колючим струйкам дождя, сказал, что надо вернуться к острову, мимо которого мы прошли час назад. Из опыта я знал, что если он принял такое решение, значит, все рассчитал. Я наклонился вперед. Коснулись мокрыми лбами. Тут же была дана команда повернуть назад. Боже мой, что тут произошло! Ветер задул в корму, в спину, в затылок, в паруса. Скорость до пятнадцати узлов. Ах если бы я так всегда вспоминал строку из песни Высоцкого: “И я лечу туда, где принимают”. Вот бы так: ходить только с попутным ветром.
Только утром мы увидели, в какой попали рай. Крохотный остров, где живут одни энтузиасты действенной экологии. Пришвартовались заполночь. Рано утром я поднялся на палубу. Оглянулся окрест. Изумился. Чистая как утренняя роса вода. На простенькой лодчонке подошли к нам немолодые мужчина и женщина. Очень вежливо попросили поменять место стоянки, ибо, оказывается, здесь стоять нельзя. Якорь портит дно. Бог сотворил там такой песок, что от него вся прибрежная полоса воды бирюзово-голубого цвета. Вдруг я увидел в полумиле от судна медленно приближающийся в нашу сторону круглый шар темно-коричневого цвета. Пригляделся, вроде не вращается, а медленно передвигается, время от времени исчезая из виду. Оказалось — это лысая голова Арика Назаряна, не было еще ни одного такого случая, чтобы он упустил удовольствие нырнуть в воду и поплавать на далеком расстоянии.
* * *
За бортом “Армении” на этом отрезке пути осталась Колумбия — по территории 25-е место в мире, по населению — 27-е место. А вот по части поверхности питьевой воды ходит в рекордсменах — 8,8 процента. Проходим Венесуэлу. По территории — 32-я в мире, по населению — 45-я. А с водой проблема — 0,3 процента. Напомним, воды в Армении — 4,7 процента. Ее нам хватит долго, если мы как зеницу ока будем хранить наше священное море — Севан.

Статьи по Теме

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Back to top button